Виктор Вячеславович улыбнулся этой вере в свои силы или в чудеса, или в дружбу, вере во что-то давнее, пришедшее из детства, потерянное им под кипами документации и контрактов. В простое «с моей зарплаты, с его зарплаты».
- А как вы познакомились?
- На экзаменах… он тоже провалил, в итоге он стал ювелиром, хорошим, но пока не именитым, смотри, – она быстро вытащила цепочку, на которой был прикреплён кулон с вкраплением мелкого лазурита. – Синий, как я люблю. Мы оба из маленьких городов, было сложно привыкнуть, так необычно, даже страшно. Мы старались держаться вместе, даже жили три года в одной комнате, купив двухъярусную кровать на барахолке. Я поначалу боялась, а потом удивлялась… ну, знаешь, я же девушка, и казалась себе симпатичной, а он… но оказалось – всё просто. А теперь мы снова живём вместе, в личную жизнь друг друга не вмешиваемся, но всегда поддерживаем, «цыплячьи трусы» – отличный парень. Он бы не выпустил меня из дома на этой машине, и уж точно бы проверил, что я зарядила телефон.
- Тогда я вынужден принести свои извинения за недобрые мысли в отношении твоего друга.
- Извинения приняты.
Они говорили и говорили о тонкостях бизнеса, об аренде и субаренде, придумывая, как маленькому магазинчику, устраивающему мастер-классы для детей и их родителей, выжить в мегаполисе, как сохранить тёплый мир за стеклянной витриной, за гладью которой ходит женщина в длинной юбке.
У Виктора было много вопросов и, пожалуй, главные из них он не решился бы задать, но увидев, что глаза Виктории, что называется, засоловели, он притянул её к себе, устроив её голову на своём плече, так расстояние между ними пропало, они вели себе расслабленно, словно давние знакомые.
- Так значит, в личную жизнь друг друга не лезете?
- Не-а.
- И… есть у тебя эта личная жизнь?
- Ну, я не девственница.
- Боже упаси, - он засмеялся.
- К чему такой вопрос?
- Проявляю интерес к красивой, необычной женщине… должен собрать информацию, что тебя удивляет? – он смотрел на свет через прядь светлых волос.
- А ты? Начни с себя, ты женат?
Он покрутил правой рукой перед лицом Виктории.
- Нет.
- И не был?
- Оооо, был, на втором курсе, целых три месяца, не сошлись характерами, как говорится.
- И?
- Что «И»? Мне рассказать про всех своих женщин?
- В целом…
- В целом были, чаще постоянные, но всякое случалось, наверное, как у любого мужчины, ничего особенного не вспомню… – Он промолчал, что одно-единственное его особенное воспоминание сводится к соприкосновению рук, быстрым репликам и, теперь – вызволению из снежного плена. - Твоя очередь.
- Тоже ничего примечательного, сначала казалось, что просто не везёт, потом – что дело во мне… а теперь я не знаю, просто не думаю… есть один человек… он меня смущал, - она внимательно смотрела на Виктора, - смущает, он как будто что-то ищет на моем лице или разглядывает, и… его хочется поцеловать.
- Почему ты не целуешь?
- Я девушка, я не умею делать первый шаг.
- Тогда я сделаю.
Он наклонился, остановился на мгновение, дав ей шанс отступить, провёл пальцем по её губам.
- Должен предупредить, мне будет мало одного поцелуя.
- Мне тоже.
Последующие события Виктор вряд ли смог бы описать детально, никогда он не терялся в женских ласках и поцелуях настолько сильно, настолько безвозвратно.
Они, целуясь и спотыкаясь, дошли до комнаты сестры, где упали на кровать, он снял сначала футболку с Вики, тёплая кофта так и осталась валяться на полу под огнями гирлянды, потом серый трикотаж с ног, а не обнаружив под ним белья, окончательно потерял голову.
Вспышками – она сидит сверху, улыбаясь немного хищно, с азартом, разглядывает его.
Вспышками – она внизу, выгибается, трётся, стонет, вынуждая его так же стонать ей в губы.
Вспышками – она говорит, что не может больше ждать и, лёжа на боку, позволяет в себя войти, до самой главной вспышки, самого главного озарения, когда он, глядя на раскрасневшееся личико и покусанные губы, понимает – он не ощущал подобного никогда, никогда в жизни.
- Скажи, скажи, что ты тоже чувствуешь это.
- Чувствую.
Белые простыни, светлые волосы, тонкий аромат кожи, блеск глаз, испарина на шее, между округлостей груди.
Они уснули почти сразу, последнее, что сказала Виктор:
- Я рад, что твоя машина сломалась.
- Я тоже.
Проснувшись от тишины и от отсутствия тепла, Виктор полежал какое-то время, полагая, что Вика просто вышла по нужде, поняв, что её слишком долго нет – отправился на поиски. Эта ночь и эта женщина перевернули что-то в его жизни, сдвинули, сместили, поставили на правильное место. Возможно, просто пришло его время, он не хотел задумывать над этим, не мог, потому что понял, что она попросту уехала.