Тебе сушку – чудо.
Тебе сушку – радость.
Тебе сушку – волнение.
И Виктории возвращалось не меньше.
- Почему ты уехала?
- Почему ты приехал?
- Хочу спросить, не согласишься ли ты поехать со мной в Рим?
- Зачем?
- В свадебное путешествие.
- Почему Рим?
Они вели бессмысленный разговор, делая шаги друг к другу.
- Любое другое место.
- Свадебное?
- Да. Любовь, когда хотят детей… ты хочешь детей?
- Хочу.
Пара случайных посетителей деликатно вышла из магазинчика, видя, как двое, стоя в небольшом светлом помещении, среди новогодних шаров и гирлянд, на фоне большой ёлки и подарков в ярких коробках, аккуратно целовали другу друга, шепча сокровенные тайны из дыхания в дыхание…
~*~*~*~
- Заясь, давай-ка, ты сядешь на пятую точку и будешь смотреть, как взрослые дяди всё сделают.
- Вы всё сделаете неправильно!
- Заясь, тут какое дело, ведь если ты сделаешь – тоже будет неправильно, потому что это не от «сделать» зависит, а от…
- Гормонов! – хор из нестройных голосов, смеющихся, галдящих, разношёрстных, но любящих друг друга и женщину, которая сейчас сидела на стуле посредине комнаты, указывая, как правильно оформить помещение к приходу маленьких конкурсантов, положив руку на свой большой живот.
Вошедший мужчина прошёл сразу к ней, коротко кивнув окружающим, что послужило сигналом разойтись в разные стороны, оставив двоих наедине.
- Что ты тут делаешь? Я уже думал, что ты…
- Я сообщу, когда буду рожать, пока рано.
- Конечно, рано, неделя осталась… неужели Толик бы не справился? Маша? Мама? Господи, твой свёкор отвечает за градостроительство, а ты ему не доверяешь установить ёлку?
- Сравнил… Понастроили футуристических бассейнов, а тут Ёлка и Дети.
- Это концертный зал, - вспоминая разгромную критику своей жены, тогда её глаза сверкали колючим льдом, но ему удалось обратить этот лёд в пламя, тут же, в его рабочем кабинете, когда он прижал её к стене, одной рукой поворачивая замок на двери, другой – поднимая юбку, ныряя пальцем во влагу. Кто бы мог подумать, что она так заводится, когда её что-то злит? Ради этого стоило спроектировать и построить ещё парочку подобных «бассейнов». В тот день она отказалась выходить из кабинета, пока последний сотрудник не ушёл из офиса, а ему утром пришлось ловить насмешливые взгляды сотрудников, пока не сказал: «Что? Я люблю свою жену», подумав про себя, что, пожалуй, зря он не сдержался….
Сейчас, почти девять месяцев спустя, он уверен, что не зря.
Странное время года
Марина сбежала со ступенек университета, поправляя на ходу шарф, пытаясь закутаться в него в надежде, что будет теплее.
- Марин, - услышала за спиной.
Недовольно повернулась – у девушки не было никакого желания поддерживать беседу с одногруппниками, не потому, что она спешила или считала себя умней, или наоборот – недостойной. Ей просто хотелось тишины после изнурительно-длинного дня.
Поболтав немного, улыбаясь на приевшиеся шутки, она всё же нашла благовидный предлог и поспешила в сторону метро.
Быстро надев белые наушники, она подключила музыку – свою любимую, попав в свой мир. Музыка в ушах, возможно, сказывалась на слухе и потенциально грозила опасностью по собственной невнимательности попасть под колеса автомобиля – всё это Марина знала. Но эти звуки меняли мир вокруг, возводя стеклянные стены, отгораживая обладательницу современной модели смартфона от внешнего мира.
Их было много – девушек и юношей, спешащих по своим делам, в обыкновенной одежде, ёжась от пронзительной сырости и ветра, ушедших в свой виртуальный мир, в свою реальность, которая скрывалась за наушниками в ушах.
Марина мало чем отличалась или выделялась из толпы своих ровесниц – одетая в обыкновенное темно-серое пальто, застёгнутое на все пуговицы, с широким шарфом вокруг шеи и на голове, который причудливо свисал и колыхался от ветра или движения. Единственным ярким пятном были белые провода наушников, уходящие в карман. Наушники, прикрывающие от дурных мыслей, нечаянных обид и невнимания.
Было легко быстрым шагом передвигаться сквозь спешную толпу таких же спешащих, закрытых людей.
Глаза девушки остановились на странном цвете, так отчаянно не гармонирующим с окружающей средой. Цвете неба. Синем. Ярком. Весеннем. Насыщенным, словно щедрый художник пролил на гладь горизонта широкого проспекта кобальт.