И вот задумчивый Питер, облокотившись об дверцу Бьюика и скрестив руки на груди, ждал свою жену. Наконец, спустя пять минут, она вышла. Муж отвёз её обратно домой и поехал на работу. Время до обеда ушло на регулировку устаревшего дизель-генератора на пару с техником-маори, имени которого, спустя месяц службы на маяке, Питер так и не узнал. Вскоре пришёл Пе́пе, только проснувшийся после длительного ночного бдения. Питер решил угостить своего друга едой, приготовленной Мартой. За трапезой состоялся разговор. - Как там поживает малыш Том? - спросил Пепе, нарушив тишину. - Припеваючи. Сегодня буду слушать его первый стих. Сам сочинил, представляешь. В столь раннем возрасте. Может быть, у него талант? Как думаешь, Пепе. - Я не верю в талант, дружище. Все достигается упорным трудом. Мы настолько удивительные существа, что каждый представитель нашего вида может стать мастером в любых делах. Другой вопрос, будет ли у человека воля и характер для совершения этих деяний, - твердо ответил кубинец. - Скорее всего, ты прав, Пепе. В каком же деле хочешь стать мастером ты? Уж явно не в писательстве, потому как, я вижу, что ты не отдаёшь себя полностью этому занятию. - Конечно же, нет. Писательство - это просто выплеск своих эмоций и чувств на бумагу. Я же хочу постичь истинный потолок совершенствования человека. «Почему?» - спросишь ты. Я вижу в этом романтический смысл - из года в год становится мудрым, смелым и стойким. - А как же доброта? - спросил Питер. - Мудрость - это и есть доброта. Так как ум без доброты - это хитрость, но ум и доброта - это мудрость, - прямо ответил Пепе. - Как тонко подмечено, мой друг. Ты открываешь мне глаза на многие вещи. - Питер всегда изумлялся речам молодого студента. Почему же сам Пит никогда не задумывался над вопросами, в таком юном возрасте пришедшими в разум Пепе? - Мне жаль лишь, что не все люди могут так же свободно говорить, мыслить и мечтать, как мы. Нам досталась лучшая участь, чем, например, африканцам, права и свободы которых ущемляют все сильнее и сильнее. Половина населения планеты голодает. Вся мощь и ресурсы, так рьяно тратящиеся на войны и поддержание режимов, могли бы легко помочь людям, по-настоящему нуждающимся. И знаешь, что самое страшное во всем этом, Питер? Это то, что никто не пытается бороться с истинным порядком вещей. Отчего мы стали так чужды к страданиям людей? Так будет продолжаться до тех пор, пока человечество не осознает, что оно само создаёт себе кабалу́. Пепе ненадолго перевёл свой взгляд в окно. Смуглое лицо выдавало грусть и печаль. - Что же ты прикажешь делать мне, простому обывателю? - спросил Пит. - Не примыкать к всеобщему злу. Прошу тебя учесть, что равнодушие - это тоже зло. Нет ничего хуже, когда равнодушный человек проходит мимо творящихся несправедливостей. Тем самым он даёт молчаливое согласие на все то, что происходит вокруг него. - Я понял тебя, Пепе. Кубинец повернул голову в сторону Питера и посмотрел на него. Выражением своего лица Пепе говорил, что хочет остаться наедине со своими мыслями. Возможно, ему требовалось излить всё на бумагу. Доев обед, Питер пошёл на вершину маяка оглядеть морские дали.
***
От неполадок в генераторе Питер сорвался. Он не знал, что сделать для успокоения. Обычно ему помогала старая добрая выпивка из прибрежного бара «Вхакарау», что с языка маори переводится как «судьба». Но сейчас у Питера не было возможности выпить. Он решил поехать к сыну. Ему хотелось подбодрить Тома перед выступлением. Он отпросился у Пепе, который и так собирался остаться на маяке, посчитав, что благоразумнее было бы не снимать отдельную квартиру, а жить здесь, к тому же в творческой обстановке. Проезжая расстояние от маяка до школы, Питер заметил пришествие вечера. Близившийся закат не был так живописен, как предыдущий, но тоже произвёл впечатление. Питер с детства проникся любовью к рассветам и закатам светила. Но рассветы нравились ему больше. Солнце всегда помогало Питеру в трудные времена. Когда-то он садился рано утром на крыльце своего маленького дома и наблюдал за восходом Авроры. Это занятие привносило умиротворение в его жизнь.
Питер доехал до школы. Зайдя в учебное заведение, он петлял по великому множеству классов, не находя нужного. После долгих поисков Пит увидел в открытом дверном проёме класса сидящую за столом учительницу Тома - мисс Флауэрс. Это была красивая девушка двадцати пяти лет с яркой внешностью - светло-рыжими волосами, завязанными в элегантный пучок, тонкой талией и длинными ногами. Семейство Миллеров познакомилось с ней чуть меньше года, когда она, ещё студенткой, на добровольных началах согласилась заниматься с Томом уроками чтения и письма. Сам Питер тоже привнёс в это дело немалую толику усилий, так как Глория задавала много литературы на дом. Лишь завидев Питера, она вскочила и поприветствовала его: - Добрый вечер, мистер Миллер. Очень рада вашему появлению. Вы пришли послушать своего сына? - сказала учительница. Питер знал, что он ей нравится. Знаки её внимания были видны ещё во время домашнего обучения Тома. - Да, я никак не могу пропустить это событие. Я не опоздал? - сказал Пит. - Нет, что вы. У вас есть ещё время поговорить или подбодрить сына. Я сама, если честно, волнуюсь. Очень хочется услышать его произведение. Конечно, оно может быть не идеальным, но в такие моменты ребёнка нужно поддержать, - посоветовала Глория. - Я так и сделаю, мисс Флауэрс, - спокойно ответил Питер. Подходя к сыну, Питер мимолётом оглядел детей - Том был ниже всех на голову. Щенок Полли крутился у ног сынишки и мешал повторять стихотворение. Томас улыбчивым взглядом посмотрел на отца, показывая молчаливую радость от того, что тот пришёл пораньше. - Как дела, малыш? - шёпотом спросил родитель. - Все хорошо, пап. Я почти готов к выступлению. - Главное, не волнуйся и говори все чётко и громко. Это придаст красоты, - опрометчиво сделал выводы ничего не мысливший в ораторстве Питер. - Сегодня утром я уже проверил себя перед зеркалом, - тихо сказал Том. - Это хорошо. Ладно, не буду тебе мешать, сынок. Отец уселся за свободную парту позади Томаса и любовался им. «Как же я счастлив», - подумал Питер. Ничего ценнее у него не было. Пит был несказанно рад тому, что жизнь наградила его сыном. Неужели такие чувства испытывает каждый отец, глядя на собственного дитя. Пожалуй, нет. Одна только единственная настоящая возможность была предоставлена ему - вырастить и воспитать сына. Смысл его не такой уж и впечатляющей жизни состоял в сыне. Спустя десять минут после выступления оставшихся детей, которых Пит, посчитал кичливыми, пришла пора Томаса. Уверенным шагом подошёл он к столу мисс Флауэрс и развернулся перед классом. В лице виднелось полная безмятежность. Вдохнув в себя, Томас начал: