Безумно не хотелось двигаться и в принципе предпринимать какие-либо действия. Теплый свет, как сильный наркотик, окунал в эйфорию и всем своим весом наваливался сверху. Я, впервые за долгое время, был счастлив. Даже сам не понимая, чему именно я радуюсь.
Может переменам? Наверное, переменам.
Я помню почти каждый день, проведенный в этом месте, очевидно, для меня это не трудно, ведь они были похожи как две капли воды. Чуть больше года назад я ушел от семьи и друзей в поисках чего-то нового.
Мы жили в огромном доме… нет, не так – мы жили в колоссальных размеров цитадели. Помещения впечатляли своей разнообразностью и архитектурой. Одни представляли собой гигантские залы с мраморными колоннами и вычурными барельефами. Другие, небольшие комнаты, обшитые темной древесиной с резными вставками.
Иногда разноцветные витражи, как ожившие картины играли светом на стенах. Пейзаж на той стороне всегда был один и тот же – туман. Густой белый туман всего в паре метров от витражей. Что больше всего пугало и удивляло, так это местоположение этих огромных окон, время от времени они появлялись там, где казалось их не может быть. Но архитектура этого места была не подвластна ни одному из умов здесь находящихся.
Так мы и жили, не зная ничего, кроме этих бесконечных залов и однотипной картины за каждым окном.
Не знаю, что именно толкнуло меня покинуть зону комфорта: дух авантюризма или чрезмерное любопытство, но в один прекрасный день я ушел. Просто собрал те немногие вещи, что у меня были и ушел.
Спустя восемь месяцев моего путешествия, в котором я старался держаться одного направления и попутно составлял примерную схему тех мест, что я проходил, я наткнулся на первые странности. Пейзаж за окнами был такой же, но сами витражи были сильно деформированы. Кое-где частично выбитые, кое-где и вовсе заколоченные. Залы и комнаты стали выглядеть очень заброшенными. Разбитыми что ли.
Все это колоссальное место всегда было одной огромной загадкой в моей голове. Информация о том, как тут появились люди, утеряна, а из найденных книг ничего почерпнуть не удавалось в силу незнания языка.
Никто не ухаживал за этим местом, исключая только те помещения и залы, в которых мы жили. Но все время что я шел, везде царил какой-никакой порядок и отсутствовал даже намек на хаос.
А здесь… здесь прибывало запустенье, будто ураган, смевший все на своем пути и деформировав то, до чего смог дотянуться. Пробившийся росток любопытства заставил пойти дальше, и, спустя самых сложных пять месяцев, я достиг тупика.
Я был растерян: раньше я не встречал комнаты, из которой был лишь один путь – назад. Комната была совсем небольшой, а витраж выбит, и на его месте зияла дыра, грубо заколоченная почерневшими от старости досками.
Первое, что до меня донеслось, это звук, точнее сказать, шум. Я раньше не слышал такого шума, но он был безумно завораживающим. Следом, моих ноздрей коснулся соленый запах, от которого приятно засвербело в носу.
Я осторожно сел и просто стал наблюдать за медленно плывущей по воздуху пылью. Боясь дышать, чтобы не спугнуть мелкие частички. Больше всего пугало жуткое оцепенение и неизвестность, но встать и сделать хоть что-то я не мог.
Как только колени перестали трястись, и я смог, опираясь на стенку, встать, я подошел ближе к источнику шума. Проведя ладонью по доскам, я с небольшим удивлением посмотрел на труху в руке, а спустя несколько мгновений со всей силы ударил по гниющему дереву.
Все, до чего мог дотянуться мой взгляд, покрывал океан. Огромное, бесчисленное количество соленой воды простиралось до горизонта и, как мне показалось, еще дальше. Небольшие волны накатывались на бетонное основание цитадели, создавая тот самый шум, что я услышал, только войдя в комнату.
До кромки воды было не менее дюжины метров, но я до остервенения, до дрожи кистей, хотел коснуться воды. Это то, чего я желал, то, ради чего я шел, так почему я должен остановиться.
Боясь потерять это место, я аккуратно стал обходить соседние помещения в поисках полотен, штор, простынь и прочей ткани, чтобы связать крепкий канат, по которому смогу спуститься вниз.
Ближайшие часы до темноты я стаскивал в свою комнату всё, что могло подойти для задуманного мной плана.
Я все еще не мог поверить своим глазам и ушам. Мое монотонное и изматывающее путешествие подошло к концу. День за днем я просто шагал вперед, рассматривая старые барельефы на стенах и вычурные узоры на потолках. Открывал сундуки и шкафы в поисках орехов или сухарей. Иногда можно было встретить фонтаны в миниатюрных садах, где можно было освежиться и набрать воды.
Это завораживает, утягивает в забвение иного мира… первое время. Спустя почти двадцать лет сады стали приторными, библиотеки – пустыми, искусные витражи – серыми, а еда – невыносимо идентичной.