Лениво маленькое солнце стало освещать северный город, показались горы, пески, незамысловатые строения. На Марсе наступило утро.
Альф боялся заглянуть в оранжерею. Он прекрасно понимал, что тюльпаны, с ускорителем роста за восемь часов ночи, будут почти созревшими. Он боялся своего творения, минут десять боялся повернуться к ним лицом.
– Я подарю их Саре, – докурив сигарету, решительно заявил Альф и обернулся.
Черное на зеленом. Все бутоны были черными, как нефть, как смола, причем все до единого. Редкой формы, разного размера, но все сто сорок семь видов одного черного цвета. Альф даже испугался этого зрелища. Этого буйства одного цвета. Он подходил к каждому цветку, трогал его, нюхал, некоторые даже сорвал, изучая молекулярную природу столь странного цвета, но, увы, цветы были черные и без запаха, немного зеленые – у основания и черные – ближе к бутону, и это было полное фиаско.
Полгода экспериментов и исследований ничего не дали. Альф выяснил, что окраску клетки цветка получают из-за вещества неясной органической структуры, которое содержится в грунте Марса. И содержание этой темной материи, как прозвал ее Альф, порядка двух процентов от всего состава грунта, причем два процента – в каждой молекуле. Образцы, выращенные на грунте Земли, давали цвет, но стоило только добавить грунт Марса или воду Марса, как цветы за ночь чернели. И с этим ничего нельзя было поделать.
Отчаяние охватило молодого ученого. Отчаяние перед своим бессилием что-либо изменить. И вот в один из дней, когда очередная группа тюльпанов родила черные, как смола, цветы, Альф не выдержал, он в гневе рвал свое детище, крушил клумбы, ломал аппаратуру. Слепой от гнева он выбежал в проходные модули и, что есть сил, побежал вперед. Он бежал сквозь медленно плывущий поток биофонов, бежал мимо харчевен, приютов, бежал, не останавливаясь в закрытых модулях, бежал до боли в ногах и сильной одышки. Когда сил почти уже не оставалось, он рухнул на металлический пол одного из проходных модулей и заплакал. Сжавшись в калачик, словно маленький мальчик, он даже не кричал от тех эмоций, что разрывали его разум, нет, он ревел, словно раненый зверь перед смертью. Тяжело дышал и ревел.
– Дядя Альф, что с вами? – послышался мужчине знакомый голос, а затем он почувствовал прикосновение.
Альф не сразу понял сквозь слезы, что это Рон. Он вытер заплаканные глаза и в сумраке давно уже наставшей ночи чуть слышно произнес:
– Рон, это ты?
– Да, – улыбнулся подросток, облаченный в какую-то непонятную и нечистую одежду.
– А что ты тут делаешь, и что это на тебе? – приходя в себя и уже встав с пола проходного модуля, поинтересовался Альф.
– Мы тут живем, – ответил Рон и попытался улыбнуться. Но в этой улыбке почему-то было столько скорби и просьбы о помощи, что Альф даже обнял его.
– Мы? – с дрожью в голосе спросил Альф. – Это ты и Сара?
– Ну, да, – уже более радостно улыбнулся паренек.
– Где она? – тут же решительно произнес Альф, и они пошли в неосвещенную глубь модуля.
На чем-то, отдаленно напоминающем матрас, одетая, как проститутка, лежала женщина лет тридцати пяти. Она спала в этот предрассветный час, рядом валялись пластиковые бутылки из-под воды и пустые пакеты от еды.
Альф не сразу решился до нее дотронуться. Он долго смотрел на лицо любимой женщины и, несмотря на пошлый грим и ссадины на правой щеке, она все так же была прекрасна.
– Сара, – чуть слышно прошептал Альф.
Женщина тут же открыла глаза и отскочила в угол лежанки.
– Что тебе надо? – спешно обронила она, не узнав его, и тут же добавила: – Я сегодня не работаю.
– Я не отпущу тебя больше, – взяв ее за руку, прошептал Альф.
– Ты о чем? – испуганно спросила она.
– Я заберу вас к себе. Тебя и Рона.
– Я проститутка, Альф, – узнав его, очень серьезно и спокойно ответила женщина. – Я, может, уже больна вирусом, и мне осталось жить год-два. Зачем я тебе?
Возникла пауза, она казалась бесконечно долгой, Альф не знал ответа. Да его и не было. Но в глубине души что-то неистово твердило ему: «Не молчи! Не молчи!», и тогда он прищурил глаза и просто посмотрел по сторонам.
– Как темно тут, – чуть слышно произнес он.
– Что? – настороженно переспросила Сара.
– Говорю, как темно бывает перед рассветом на Марсе, – громко повторил он. – Темно и тихо, прямо как на Земле, только тут тише, – он улыбнулся. – У меня нет ответа на вопрос, зачем ты мне? Это может звучать странно, но как только я увидел тебя, я понял, зачем я вновь вернулся на Марс. Смотря в твои глаза, я ловил себя на мысли, что уже где-то видел их, но не тут, не на этой планете. Может, в прошлой жизни. На Земле люди верят, что души могут жить множество жизней. Я не могу тебе объяснить, зачем ты мне, но я чувствую, что если ты сейчас не пойдешь со мной то, я потеряю тебя навсегда.