– Поверьте мне, это много, – ответил профессор. – И я не уверен на сто процентов, но есть новые данные, что генный код – это некая живая форма, и она способна меняться в течение жизни.
Больше мужчина не проронил ни слова. Спускаясь по все тем же ступенькам, он думал о супруге. О том, что он пошел к профессору, не знал никто, это была его пощечина науке, как он считал. И теперь, когда он узнал дату смерти своего первенца, у него не хватало смелости рассказать об этом жене. В тот день он пришел в их квартиру поздно. Закрывшись в одной из комнат, он плакал, пил крепкий алкоголь и плакал. Пил до такой степени, пока ему не стало плохо. Все оставшееся время до утра его рвало, но он напрочь запретил вызывать врачей, словно, желая посильнее наказать себя за содеянное.
Так прошел тот день, потом месяц, год. Ребенок рос, крепчал, начал ползать, две ночи не давал спать, когда резались зубки, потом неожиданно пошел и так же неожиданно заговорил. Жена даже привыкла, что муж всякий раз увозил сына в клинику генной инженерии под предлогом профилактики. Ведь она-то чувствовала своим женским сердцем, что так надо, что все эти поездки нужны для чего-то очень важного в жизни крошечного Адама. Но, главное, ее материнское сердце было уверено, что все будет хорошо, и ее сыну суждено прожить долгую и счастливую жизнь.
ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ.
Ступеньки в клинике заменили электромагнитным эскалатором. Повсюду на стенах, словно живые, то и дело появлялись рекламные информационные блоки. Господин Тосу поседел и осунулся за прожитые годы, он буквально заставлял себя идти к профессору, каждое движение в глубине его души отзывалось дикой болью будущей потери, он предчувствовал, что именно скажет ему ученый. И вот заветная дверь. Электронное табло. И он дрожащей и влажной от страха рукой дотронулся до сканера. Появилась зеленая надпись с его именем и фамилией, и робот открыл дверь в кабинет ученого-генетика.
– Мне очень жаль, – долго не решался произнести эти слова профессор, то и дело повторно просматривая генетическую карту жизни Адама Рови. – Код не изменился, через год он внезапно заболеет, и с вероятностью 99,999% его сердечная мышца перестанет биться.
– Почему девяносто девять целых и девятьсот девяносто девять тысячных процента? – тут же зацепился за слова профессора, господин Тосу. – Получается, есть шанс? – с надеждой и отчаянием в голосе произнес мужчина.
– Нет, нет, господин Тосу, – попытался объяснить профессор. – Это математическая погрешность, тысячная доля процента, отводится на непредвиденные обстоятельства.
– Хорошо, я все понял, – точно так же, как и много лет назад, произнес Тосу эти слова и, резко встав, поспешил удалиться.
Вечером, собрав вещи, он с супругой и сыном бросили все и уехали в один из монастырей на Тибете. Акари Тосу солгал, что их дом сгорел и что им некуда возвращаться, и поэтому им нужен приют и еда. Монахи одного из горных монастырей мудро улыбнулись, словно зная истинную причину их визита, и позволили им остаться. Господин Тосу каждый день молился за сына в одном из храмов Будды. Работал и молился, молился и работал. Так прошел год. Потом еще один, и еще один. Время, словно нарочно, неслось, как угорелое, вопреки всем законам современной науки.
ЕЩЕ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ.
Адам Рови стал похож на отца: та же походка, тот же благородный и добрый взгляд. Тем утром он неторопливо поднимался на электромагнитном эскалаторе к кабинету профессора. Это была последняя просьба отца - передать «привет» его другу. И Адам просто не мог ее не выполнить.
– Пап, ну скоро? – интересовался нетерпеливый мальчишка рядом с Адамом.
– Сейчас, я встречусь с дядей, и мы поедем по магазинам, – объяснял своему сыну мужчина.
– А это долго?
– Не знаю, Эндрю, – буркнул Адам. – Просто потерпи.
– Как ты не понимаешь, там с десяти часов будет акция – сорокапроцентные скидки на игровые модули, пап! – пояснял мальчик.
– Так, не отвлекай меня, – набирая имя и фамилию профессора, пробубнил Адам. – Чем быстрее я поговорю с дядей, тем быстрее мы отсюда уйдем.
Мальчишка, недовольный столь глупой затеей отца, вынужден был согласиться немного потерпеть. Тем более, как сказал отец, ему надо было лишь поздороваться с этим дядей.
Но как Адам Рови ни пытался войти в приемную к профессору, у него это не получалось, электронная запись была на несколько недель вперед. Он даже попытался записаться на экстренный прием к профессору, но все возможные варианты его не устраивали: пришлось бы ждать больше недели. А ему надо было увидеть профессора сегодня, сиюминутно, сейчас.