Шли годы, и это детское обещание, естественно, забылось, пока я случайно не наткнулась на эту игрушку в давно забытом ящике для вещей из детства. И вот я прилетела сюда. Долгие годы я искала свидетелей того, сорокалетней давности, полета. Я перерыла не один архив в надежде отыскать того странного дядю, который назвался Адамом, и его сына Эндрю. Я даже нашла всех Адамов и Эндрю в Атланто, но ни один из них не был владельцем этой игрушки, – Тью на минуту замолчала. – Но буквально вчера, монтируя фильм о великом Рови, я наткнулась на видеоархив первых лет существования Атланто. Может быть, мое воображение специально захотело увидеть в том сорокалетнем Адаме Рови того самого странного дядю из моего детства, а может быть, это был именно он, увы, но теперь я этого уже не узнаю. Но, так или иначе, у Адама Рови, как и у моего знакомого, был сын, и его тоже звали Эндрю. И может быть, это и есть та самая, моя тысячная доля процента, – улыбнулась она и положила игрушку рядом с памятником Адаму Рови. – Эта игрушка твоего сына, великий Адам Рови, спасибо за то, что подарил мне цель в жизни. Спасибо за Марс, спасибо за мечту, дядя Адам. На этом я поставлю точку в документальном фильме, который мы с моим коллегой Джефом Кобу назвали «Мечтатели». Спасибо за внимание, люди, моя мечта тоже сбылась, – закончила репортаж журналистка и, отвернувшись от оператора, неслышно заплакала. – Вот и все, – прошептала она, вытирая слезы радости. – Вот и все… Джеф, я почему-то вспомнила слова своего дедушки, он был писателем, и когда он что-то создавал, то в конце всегда говорил: «Капля крови пролита, пинта рома выпита, история рождена. Я устал… Я пьян… Но я счастлив».
– Прикольно, – подметил Джеф, выключив камеру. – Кстати, о пинте. Ко мне вчера сестра прилетела, она привезла бутылочку хорошего рома с Ямайки.
– Джеф, ты неисправим, – засмеялась Тью.
– Не, а что, Тью – я это, процитировав твоего деда, говорил. «Пинта рома выпита», – улыбался оператор.
– Ладно, идем, – взяв его под руку, по внутренней связи произнесла журналистка.
Они сели в марсоход и уже через десять минут были дома, в шумной компании друзей и родных, празднуя создание фильма.
Так прошел еще один день в Атланто. Он был немного грустный, а для кого-то счастливый. Как сказали бы дети – день был карамельно-бирюзовым, а для взрослых – немного хмельным, но главное, в этот день сбылась мечта маленького девятилетнего мальчика, и он вместе с отцом навсегда остался на этой красной, почти безжизненной, но уже родной для них планете.
В этот же день на восемьдесят восьмом году жизни Джоба Сью его официально признали самым богатым человеком мира. Через два дня он умер, так и не оставив внятного завещания: у него не было ни детей, ни родных. В тот же день начались многолетние суды за право владения его империей. В конечном итоге, ее разодрали на кусочки. Джоб Сью пробыл в статусе самого богатого человека планеты сорок три часа пятьдесят девять минут и три секунды. Можно с уверенностью сказать, что мечта его детства была исполнена, и, умирая в своем имении, он прошептал своим слугам: «Деньги любят тишину, и в этом их проклятие. Для кого-то они и есть смысл жизни, а кому-то – обычные монетки, которые не жалко кинуть в фонтан, дабы еще раз вернуться. Как же грустно, что мою монету некому кинуть в фонтанчик. Надо было желать любви». Впрочем, никто из слуг толком и не понял, о чем это говорил их хозяин перед смертью, но они, правда, расстроились, что их работодатель больше не сможет платить по их счетам по простой причине – причине своей собственной смерти.
ХА-КА-РА, сто восемь раз
ХА-КА-РА, сто восемь раз
На середине жилого модуля стояло семь алюминиевых стульев. Живые обои были выключены, и комната для психотерапии казалась серой и какой-то маленькой. Первым в нее вошел доктор, он настроил общий фон, включил изображение зеленого поля. Затем он поправил стулья, образовав из них круг, и включил систему проветривания помещения. Воздух казался спертым и неприятным. До сеанса групповой психотерапии оставалось несколько минут.
– У нас новый участник группы, – представляя Серджо Колли, говорил доктор. – Это Серджо.
– Это я, – добавил Колли.
– Да, мы поняли, – буркнул Николай.
– Это Николай, это Яна, это Том, это Льюис и, наконец, Джейк, – представлял всех по очереди доктор. – У Серджо та же самая проблема, что объединила всех нас, а именно, стелс.