– Извините, – неожиданно спросила девушка в открывшемся лифте, – а где тут малый зал?
– Прямо по коридору, – буркнул Альберт и хотел войти в лифт.
– Спасибо, – кокетливо улыбнулась девушка и не спеша пошла вперед к малому залу.
Она казалась такой воздушной и нежной в каждом ее движении по коридору, что Альберт даже обернулся, проводив ее взглядом до самой двери. Дойдя до малого зала и поняв, что дверь закрыта, она немного обеспокоено посмотрела по сторонам, словно не готовая к такому повороту судьбы.
– Мужчина, постойте! – прокричала она и на высоких каблуках снова вернулась к лифту. – Мне неловко спрашивать, но вы не знаете, где «анонимные люди»?
Альберт посмотрел в ее молочно-терракотовые глаза, которые одновременно были полны такой любовью к жизни и таким диким, раздирающим душу отчаянием. Поймав себя на мысли, что она красива, он начал ее разглядывать. В ней ему понравилось все: и ее короткие пепельного цвета волосы, и алые губы, и бронзовый загар кожи, и женственные формы ее фигуры, и обворожительная улыбка, которой она заканчивала каждую свою сказанную фразу. Альберт даже растерялся, потому что увлеченно разглядывая незнакомку, позабыл, о чем она его спросила.
– Вы меня правильно поняли, о ком я? – еще раз спросила девушка, не отводя взгляда от Альберта.
– Да, простите, – немного смутился он, понимая, что повел себя нагло, не позволительно разглядывая незнакомку.
– Что – «да»? – очень серьезно спросила она.
– Да. Я знаю, где, – сумбурно говорил Альберт, даже немного покраснев. – Пойдемте, – он отпустил кнопку лифта и спешным шагом пошел вперед по коридору.
Когда они вошли в малый зал, Альберт снял плащ и шляпу, положил рядом трость. Потом он зашел в круг из стульев и, сев на один из них, очень серьезно произнес:
– Давайте познакомимся. Я – Альберт. Фамилии здесь не нужны, все анонимно, – начал седой мужчина в возрасте, – и это один из законов группы.
– А есть и другие законы? – не решаясь сесть на стул, с долей иронии поинтересовалась девушка.
– Присаживайтесь, – предложил Альберт. – Да, второе правило-закон: никаких денег никому не надо платить после сеанса.
– Хм, – усмехнулась девушка, но при этом уже села на стул.
– И третье: сюда может прийти любой человек, – словно старый добрый друг, произнес третье правило Альберт.
Девушка поставила сумочку на стол, положив руки на колени, на этот раз немного неестественно улыбнулась и с ноткой отчаяния в голосе чуть слышно сказала:
– Меня зовут Ирен, у меня все хорошо, но я не хочу жить: не вижу смысла, – сказала она и с силой сморщила глаза, дабы не показать свои слезы.
– Плакать нужно, – подойдя к ней и протянув ей платок, сказал Альберт.
Они говорили часа два. Их диалог был словно испанский танец: шаг назад – два вперед. Говорили о работе, о друзьях, о семье, о детях, была даже пара фраз о политике. Альберт рассказывал Ирен о своем видении групп самопомощи, упомянув о шагах к решению проблемы. Их было семь:
Первое: я признаю свое бессилие перед проблемой, которая не управляема мною.
Второе: я прихожу к убеждению, что есть сила более могущественная, чем я, и она поможет мне решить проблему.
Третье: пока я бессилен, я отдаю свою волю, свою жизнь и заботу о ней Богу, провидению, или еще кому-либо, кто готов нести ответственность за нее.
Четвертое: я проведу глубокую и бесстрашно правдивую инвентаризацию самого себя, чтобы понять ошибки мои.
Пятое: я составлю список всех людей, которым я навредил или которых обидел, и буду готов возместить им ущерб по силам моих возможностей.
Шестое: я готов к решению проблемы, с которой я пришел, и я возьму назад свою жизнь в свои руки и буду нести ответственность за все свои поступки и деяния.
И седьмое: я буду помогать тем, кто придет в группу на встречи. Не вовлекая и не навязывая свои ценности и идеалы им.
И шаги-правила понравились ей. Ирен же, в свою очередь, словно создатель чего-то нового, не стеснялась предлагать свои идеи, например, «встречи» – она сразу сказала, что это звучит лучше, чем «группы самопомощи». И значит, их встречи с людьми надо сделать белее теплыми, душевными. Словно это маленькая модель семьи. Не работы, не хобби, а семьи, где всем, кто пришел, безопасно, и они чувствуют, что они – часть чего-то важного. Они – частичка счастья.