Сергей САРТАКОВ
МЕЧТАТЕЛИ
Ливень прошел стороной. Туча сдвинулась вправо к реке и там стояла теперь темной стеной, на которой ярко горело полукружие радуги. В деревне дождем только прибило пыль на дороге. Однако сразу стало прохладнее, и от реки потянуло терпким ароматом отцветающих черемух. Одна за другой стали распахиваться створки окон, прикрытых на случай сильной грозы.
Любуясь радугой, как аркой моста, соединившей оба берега могучей и широкой реки, по улице шел пожилой мужчина. Одет он был в темно-синий плотный комбинезон, какие обычно носят инженеры в таежных экспедициях. Полуболотные сапоги, планшет на тонком ремешке и массивные ручные часы с небьющимся, сильно выпуклым стеклом дополняли наряд. Он шел, держа фуражку в правой руке, а левой — часто поглаживая совсем седые, но пышные и густые волосы.
Ему навстречу попалась ватага босоногих ребят. Потрясая длинными удилищами и гремя железными ведерками, они мчались к реке удить рыбу.
— Ребята, где сельсовет?
— Эвон, крестовый дом с палисадником. Нинка в окошке сидит… — И, не задерживаясь, ребята пробежали мимо.
— Это вы — Нинка? — спросил мужчина, подойдя и показанному ребятами дому и разглядывая белокурую девушку, сидящую на подоконнике.
Девушка спрыгнула внутрь дома — стукнули о пол каблучки — обдернула белое с голубыми полосками платье и слегка повела широкой светлой бровью.
— Нет, я — Нина, — сказала она таким тоном, что мужчине сразу пришлось извиниться.
— Простите. Так вас мне ребята назвали.
Он указал подбородком на окно, соседнее с тем, у которого стояла девушка.
— Есть кто-нибудь в сельсовете? Например, председатель.
Нина отступила, глянула назад и пожала плечами:
— Председателя нет. — И, помедлив, спросила: — А что вы хотите?
— Видите ли, я инженер из разведочной партии. — Он улыбнулся: — Зовут меня Алексей Степанович…
Нина сразу преобразилась. Перебила инженера вопросом:
— Это из той партии, что плотину у нас будет строить?
— Ну, положим, не строить еще. И неизвестно, у вас ли. Пока проводим изыскания по всей реке.
— А потом все же будете строить?
— Обязательно! Хотя строить будем уже не мы — другие люди. Специалисты своего дела. Повторяю, мы только изыскатели. Ходим по белу свету, — он хлопнул рукой по планшету, — и носим здесь только мечту.
— А без мечты и никакого дела не сделаешь.
— Правильно! Все самое грандиозное непременно начинается с пылкой мечты. Ну, а если мы действительно вот в этом створе, — Алексей Степанович показал рукой на скалы противоположного берега, — именно в этом створе решим воздвигнуть плотину? Вам не жаль будет реки?
— Так ведь тогда все эти острова с черемухой затопит.
Алексей Степанович засмеялся. Ему было приятно поболтать с этой миловидной, бойкой на слово девушкой.
— Затопит? И пусть! В новом месте вырастет.
— Слушайте, Алексей Степанович… Нет, это же очень интересно! Ну, расскажите мне подробнее…
Нина опять бочком уселась на подоконник, опершись сильной рукой в косяк.
— Только не стойте, пожалуйста, на ногах. Вот же в палисаднике скамейка. Садитесь.
С этой скамейки Алексею Степановичу одновременно были видны и Нина, внимательно склонившаяся к нему так, что, казалось, выпадет из окна, и радуга над рекой, еще не потерявшая своих дивных красок, и дальняя цепь гор, где серым пологом нависла уходящая туча.
Низкое вечернее солнце заливало веселым светом крыши домов, и на листьях деревьев искрами вспыхивали не высохшие еще дождевые капли.
Нина хмурилась, шевелила широкими бровями и торопила:
— Говорите же…
Алексею Степановичу было смешно. Он дразнил девушку и нарочно тянул:
— Какая красивая радуга! Я никогда не видел такой. Это у вас часто бывает?
— Часто. Каждую неделю. По средам.
— О-о! Неужели?
— Да-
Наконец Алексей Степанович начал рассказывать:
— Перегородить плотиной любую реку, а тем более Енисей не так-то просто. Воды в Енисее чудовищно много. И течение очень быстрое. А плотину следует ставить непременно на материковый, скалистый грунт, иначе ее снизу подточит водой и…
— …и повалит? — нетерпеливо перебила Нина.
— Н-ну, повалит не повалит, а разрушит постепенно… Впрочем, может даже и повалить. Вода — это ведь страшная сила. Вот и надо, прежде чем приступать к строительству, хорошенько изучить и дно реки, и все окрестности.
— А зачем же еще и окрестности?
— Да вот здесь, к примеру, скалистые берега. Построишь плотину. А где-то выше окажутся слабые грунты. Вода начнет просачиваться…
— …и обойдет плотину кругом?
— Нет, не меня, а вас надо было назначить начальником партии, — засмеялся Алексей Степанович. — Только в нашем деле надо терпения иметь чуточку больше.
Нина виновато потупилась. Но тут же спросила:
— А что, очень много силы в нашем Енисее?
— Много! Во всем мире нет сильнее реки.
— Во всем мире?!
— Во всем мире, — подтвердил Алексей Степанович.
— Нина счастливо вздохнула.
— Это хорошо. Это мне нравится, что во всем мире нет такой сильной реки. Значит, здесь будет тогда и самая большая в мире электростанция?
— Конечно. И не одна. По всему Енисею их будет шесть или семь. Да на Ангаре тоже. Да на Лене. Богата Сибирь водной энергией!
— Тогда что-же, и железную дорогу к нам проведут?
— Думаю, да.
— И на месте деревни нашей будет город?
— Безусловно. И очень большой.
— Ох, только, наверно, не скоро все это будет! — вдруг вздохнула Нина, и рука у нее обессиленно скользнула по подоконнику.
— Почему же не скоро? — уже очень серьезно сказал Алексей Степанович. — Правда, на Ангаре Братскую ГЭС начнут строить раньше, чем здесь. Но все равно, закончим разведку, определим точное место — приступят к работам и у вас. Знаете, этак лет через десять и гидростанция вступит в полную силу.
— Мне через десять лет уже двадцать восемь будет, — неопределенно сказала Нина.
— Мне через десять лет будет семьдесят два, — скопировал ее Алексей Степанович. — А двоим нам вместе — как раз сто лет. Знаменательная будет дата!
— Верно! — сразу посветлела Нина. — Точно: двоим сто лет. Но все-таки восемнадцать лучше, чем сто. — Она втянула ноги на подоконник, поджала их по-ребячьи, калачиком. — Слушайте, возьмите меня на строительство? Я комсомолка. Папа у меня был учителем. Мне так хочется участвовать в большой работе!
— Ваш отец на фронте погиб? — осторожно спросил Алексей Степанович.
— Нет. — Нина нахмурилась. Широкие брови сцепились в одну линию. — Папу в двадцать девятом году кулаки убили. Я тогда еще в зыбке качалась. — Она помолчала и снова сказала просительно: — Ну, правда, возьмите! Честное слово, возьмите! Мне хочется так, чтобы работать на этой стройке от самого-самого начала и до самого-самого конца. И место для нее искать, и первый выключатель повернуть…
— Рубильник…
— Ну, рубильник. Не смейтесь. Хотите, я и еще девчат приведу с собой? Мы тут уже разговаривали. Сами к вам в палатки собирались пойти, а тут вот вы… Возьмите, а?
Она глядела умоляюще, вся подавшись вперед, и непонятно было, как удерживалась на подоконнике. Алексей Степанович сделал невольное движение — протянул руки. Нина тряхнула головой, и белокурые волосы рассыпались у нее по плечам.
— Не бойтесь, не упаду. — И объяснила: — Я умею держать равновесие. И какая угодно высота для меня одинакова — голова никогда не кружится. Вы не поверите, я на телеграфный столб влазила и на самой верхушке на одной ноге стояла. Неужели вам даже такие не нужны?
— Сейчас не очень. А на строительстве чрезвычайно будут нужны. Но вы это серьезно говорите?
— Ну не знаю даже как серьезно! Я вам стихи в стенгазету буду писать. И нарисую в заголовок будущий город. Вы знаете, я весь его вижу! Хотите, сейчас расскажу?
— Хочу. Только не мне одному. Давайте как-нибудь соберем побольше людей и выступим оба.
— А на работу возьмете?
Алексей Степанович шутливо поднял руки:
— Сдаюсь… Возьмем! — Поглядел на девушку ласково: — Да… Интересная деревня у вас. Все мечтатели…
Нина слегка смутилась:
— Ну, я-то что же… И почему все?