— Она умерла до свадьбы...
— Но женился бы на ней мой отец? — недоверчиво спросил Петр, грустно глядя на фотографию.
— Непременно.
— Но отчего же они не сделали этого раньше?
— Потому что у твоего отца еще не было прочного положения в свете, благодаря которому он мог бы хорошо устроить ее жизнь. Да и ее отец не давал согласия на это замужество.
— Нет ли у вас фотографии моего отца?
Немного колеблясь, барон достал из кармана и подал Петру другое фото. На фотографии Петр увидел молодого человека лет двадцати с красивым умным лицом.
Почти с суеверным страхом глядел Петр на фотографию. Чем дольше он смотрел, тем сильнее непонятные чувства одолевали его. Он невольно перенес свой взгляд с фотографии на барона, который стоял, прислонившись к стволу дерева. Немного помолчав, Петр спросил:
— Вы мне подарите эти фотографии?
— Возьми себе фотографию матери. Другая тебе ведь не нужна... — печально произнес инженер. Если ты не можешь видеть его живого, зачем тебе его давнишнее фото? Твоя мать и на смертном одре была такая же, как на этой фотографии. Но отец твой очень изменился и постарел.
— Оставьте мне все-таки и фотографию моего отца, господин инженер, хотя бы на время, пока вы здесь.
Барон пожал плечами. Они молча пошли в сторону дома. У Петра было очень тяжело на душе из-за того, что он столь глубоко огорчил инженера. „Огорчая того, кто так искренно желает мне добра, исполняю ли я заповедь Иисуса Христа? Доволен ли Иисус мною? — размышлял Петр. — Бог заповедал нам любить и прощать. Родители мои, несомненно, согрешили. Грех их велик, и мне приходится всю жизнь нести в себе его последствия. Но они были еще молоды, а искушений так много. Да и знали ли они Иисуса и принадлежали ли Ему? Конечно нет, иначе они исполняли бы его заповеди. Если они были воспитаны, как те господа, о которых рассказывал Степан, конечно, они не отдавали себе отчета, как ужасен их грех пред Богом“.
Тут Петр вспомнил и свою собственную жизнь. Какой греховной она была! В своем легкомыслии он был так близок к падению. Его удержало тогда только одно желание — не быть в этом отношении похожим на своего отца.
Петр не видел, с каким мучительным напряжением и страхом все это время барон следил за его выражением лица; по нему легко можно было прочесть его мысли.
— Дорогой барон, — с мольбой сказал Петр, — я уверен, что вы все знаете. Расскажите мне все, чтобы я, по крайней мере, знал, как это случилось. Тогда, пожалуй, мне будет легче смириться.
— Не так-то легко все это тебе рассказать, да мы уже и пришли. Ты ведь еще не завтракал, да и я сразу попрошу молока у твоей матушки. Подкрепившись, мы прогуляемся, и я тебе тогда все расскажу, — вздохнув, ответил инженер.
Старушка Крачинская очень обрадовалась нежданному гостю. Она радушно угощала его, чем только могла. С сочувствием она расспросила барона о болезни его покойной жены. Ей было тяжело видеть такого доброго и милого барина столь одиноким...
19. ДРУГ И ОТЕЦ
Весело было на лугу у Хратских; вся семья собралась вместе. Мужчины косили траву, женщины рвали ее между низкорослыми деревьями и кустарниками. Дети прыгали и кувыркались по склону горы; их радость и веселье были беспредельны. Но все, как один, побросали свои занятия, когда раздался радостный возглас Степана:
— Брат Урсини!
На горе стоял провизор, протягивая руки навстречу Степану.
— Какие вы все прилежные! Бог в помощь! — приветствовал он всю семью Хратских.
— Спасибо! Добро пожаловать, милости просим!
Провизор просил их продолжать, не обращая на него внимания, свою работу; он подождет Степана. Но никто не согласился.
— Мы и без тебя тут справимся, Степан, — сказал Хратский, — проведи господина Урсини к нам домой.
Степан с благодарностью посмотрел на отца.
— Если вы мне уступаете Степана, я вам буду очень благодарен за это, — сказал провизор. — Но к чему идти нам в дом? Здесь так хорошо, давай лучше сядем здесь.
Они сели.
— Как я рад, брат, что ты пришел навестить нас, — говорил Степан, отирая пот с лица. — Ты сдержал свое слово: ведь ты давно обещал зайти к нам.
— Я благодарю Господа, давшего мне возможность быть у вас сегодня.
— Ты ведь останешься у нас на ночь?
— Нет, Степан, это невозможно. Я зашел только взглянуть на вас; мне еще нужно сегодня попасть в П.
— Жаль. Впрочем, это понятно, — поправился тотчас Степан, — когда подумаешь, что дело Божие, начатое там, так нуждается в твоей поддержке. Жаль только, что ты не можешь, как в прошлый раз, провести с нами воскресенье.