– Мои тоже, – солгала я.
И отошла к камину, якобы спеша поворошить поленья, чтобы оживить угасавшее пламя.
– Почему вы мне об этом говорите? – холодно спросила я.
– О чем, простите?
– Почему вы рассказываете мне такие интимные вещи, ведь мы с вами совсем незнакомы.
Он отвернулся, задумчиво помолчал, потом серьезно взглянул на меня:
– Для меня это очевидно…
– Для меня – нет.
– Мы ведь нравимся друг другу, верно?
Наступил мой черед спрятать лицо и сделать вид, будто я размышляю, перед тем как взглянуть ему в глаза.
– Да, вы правы, это очевидно.
И мне почудилось, будто в этот миг – и на все последующие годы, подаренные нам судьбой, – воздух, окружавший нас, волшебно переменился.
Внезапно эту идиллию разорвало пронзительное дребезжание дверного звонка. Он поморщился:
– Это мой шофер…
– Уже?
Какие же удивительные сюрпризы готовит нам жизнь: в полдень я еще не знала этого человека, а сейчас, в сумерках, мне было невыносимо тяжко расставаться с ним.
– Нет, Вильгельм, вы не можете уйти так…
– В этом халате?
– В халате, не в халате – вы не можете просто взять и уйти.
– Я вернусь.
– Вы обещаете?
– Клянусь вам.
Он поцеловал мне руку, и это мгновение затмило все предыдущие двадцать три года моей жизни.
Когда он переступал порог, я сказала ему вслед:
– Полагаюсь на вас, иначе мы больше не увидимся, ведь я даже не знаю, кто вы.
Он с улыбкой сощурил глаза:
– Вот это-то и прекрасно: вы меня не узнали.
И прикрыл за собой дверь.
Я не захотела смотреть, как он уезжает, – так и осталась сидеть без сил, в глубине темной комнаты.
Оглушенная случившимся, я не придала значения его последней фразе, зато ночью, перебирая одну за другой все минуты нашей встречи, задумалась над этими словами: „Вы меня не узнали“. Разве мне уже приходилось его видеть? Нет, я бы непременно запомнила человека, наделенного столь замечательной внешностью. Может, мы жили рядом в детстве? Да, скорее всего так: детьми мы играли вместе, а потом выросли. Он меня узнал, я его нет, этим все и объяснялось.
Так кто же он?
Я долго рылась в памяти, но не нашла в своем прошлом никакого Вильгельма… И потому лихорадочно ждала его возвращения.
На следующий день он предварил свой приход телефонным звонком, спросив, можно ли прийти к чаю.
Когда он появился, меня буквально ослепил его вид: элегантный блейзер, рубашка из тончайшей ткани, дорогие туфли и множество прочих деталей костюма превратили вчерашнего дикаря в светского человека, создав ощущение, что передо мной какой-то незнакомец.
Он заметил мое смущение.
– Ну-ну, только не уверяйте меня, будто сожалеете о том, что я облачен в свои собственные вещи. Иначе я сейчас же переоденусь в халат вашей служанки, я ведь его вам принес.
И он вручил мне халат, завернутый в шелковую бумагу.
– Не нужно меня запугивать, – ответила я, – уж как-нибудь постараюсь привыкнуть к вашему новому обличью.
Я провела его в гостиную, где нас ждали чай и пирожные. Похоже, ему было приятно вновь оказаться здесь.
– Я все время думал о вас, – признался он, садясь.
– О, вы украли у меня текст: это были первые слова, с которыми я хотела к вам обратиться.
Он прижал палец к губам, затем повторил еще нежнее:
– Да, я все время думал о вас…
– Любимый мой! – воскликнула я, и меня одолели рыдания.
Я и сама не понимала, отчего веду себя так необычно, когда этот человек оказывается рядом со мной. С какой стати я вдруг залилась слезами? Чтобы укрыться в его объятиях, ибо в следующее мгновение я именно это и сделала. Сомнений не было: стоило ему приблизиться, как другая женщина, доселе дремавшая во мне, гораздо более женственная и хитрая, тотчас просыпалась и действовала столь умело и ловко, что я решила дать ей полную волю.
Он успокоил меня, отстранил, усадил в кресло, сам сел в другое, рядом, и попросил разлить чай. Он вел себя вполне разумно: слишком бурные эмоции действуют убийственно. Этот возврат к привычным жестам позволил мне вновь обрести хладнокровие и остроумие.
– Вильгельм, вчера вы узнали меня, но я вас так и не узнала.
Он недоуменно поднял брови:
– Простите, не понял. Вы сказали, что я вас узнал?
– Наверное, мы играли вместе, когда были совсем маленькими, разве нет?
– Вы так полагаете?
– А разве вы не помните?
– Нет, совсем нет.
– Тогда почему же вы упрекнули меня в том, что я вас не узнала?
Он вдруг ужасно развеселился.
– Честное слово, я вас просто обожаю!
– В чем дело? Что я такого сказала?
– Вы единственная женщина на свете, способная влюбиться в неизвестного мужчину, вышедшего из воды. Я смеюсь над тем, что вы меня не узнали, потому что я известен.