Он медленно покачал головой, разглядывая коньяк так, словно впервые видел его.
— Гордость может помутить разум, черт побери, Лин. И чем дольше я оставался за границей, тем труднее мне было возвратиться назад. — Он горько улыбнулся. — Боже, каким я был самонадеянным, самовлюбленным болваном!
Линдсей с удивлением смотрела на него. Это был не тот Райан Маккрей, которого она знала и любила три года назад. Прежний Райан не ведал ни сомнений, ни сожалений. Он упорно склонял бы ее пойти по дороге, ясной только ему одному, и, если бы она отказалась занять то место в жизни, которое он ей выбрал, он отрекся бы от нее.
Перед Линдсей стоял незнакомец, наблюдавший за ней синими глазами Райана Маккрея.
— И теперь ты вернулся, — равнодушно сказала она. Пожалуй, чересчур равнодушно.
— Я вернулся, Линдсей, — хрипло откликнулся он.
Внезапно какое-то напряжение возникло в комнате, напряжение, которого еще недавно здесь не было, казалось, они начали читать мысли друг друга. Взгляды их встретились, Райан пристально смотрел на нее; она сухо сглотнула, когда он вскочил с кресла, слишком высокий и широкоплечий для ее ставшей вдруг тесной кухни.
У Линдсей перехватило дыхание, когда Райан направился к ней; на какое-то мгновение ей показалось, что он хочет поцеловать ее, и она растерялась, не находя сил, чтобы отказать ему. Райан осторожно взял рюмку из ее крепко сжатых пальцев и отставил ее в сторону, не отрывая глаз от Линдсей.
Он положил руки ей на плечи.
— Линдсей, я понимаю, ты ждешь настоящего, серьезного объяснения, но я до сих пор и сам не знаю, что тебе сказать. Я могу назвать сотню причин, побудивших меня к отъезду, но не могу оправдать свой поступок. Считай его порождением инфантилизма, себялюбия и даже фанаберии в сочетании с тупым упрямством и глупостью.
— Ты говоришь так убедительно, что, с тобой трудно не согласиться, поддразнила его Линдсей, улыбаясь.
Напряжение исчезло. Райан тихо рассмеялся и ненадолго крепко обнял ее. Потом убрал руки и потянулся к салату.
— Салат, кажется, уже готов? А то я проголодался!
Он взял кусочек огурца и отправил в рот.
— Почти готов. Подай тарелки, они возле твоего локтя.
Она исподтишка разглядывала Райана. Сколько времени прошло с тех пор, как она смеялась и болтала с ним за омлетом?
Он с любопытством посмотрел на нее, и Линдсей отвернулась, раскладывая омлет в чуть подогретые тарелки.
— Давай поедим у огня. Захватишь мое вино?
Она поставила тарелки и салат на большой бамбуковый поднос, удивляясь, почему сегодня вечером все получилось не так, как она задумала. Ведь она не собиралась пускать Райана в свою квартиру, и, уж конечно, ей бы в голову не пришло, что она будет готовить для него ужин.
Они сидели у огня, вспоминая прошлое, рассказывая разные увлекательные истории, их смех заглушал треск горящего дерева. Линдсей поднимала время от времени глаза на Райана, и ей все не верилось, что он находится рядом с ней, все казалось, что она проснется в своей постели, как бывало много раз, и поймет, что и он, и этот вечер просто приснились.
Райан лег на спину, растянулся возле нее на полу, скрестив ноги и поставив рюмку себе на грудь. Он подложил под голову сложенную вдвое подушечку и закрыл глаза, его резко очерченный профиль четко выделялся на фоне пылающего огня. Непокорная прядь волос упала на лоб Райана, и Линдсей невольно протянула руку и откинула ее назад.
Не верилось, что после их последней встречи прошло три года. И все же это было так. Она видела следы пролетевшего времени на его лице: тени под глазами, пока еще слабые; горькие складки у рта, когда он улыбался. Он как-то повзрослел, возмужал гораздо больше, чем можно было ожидать за три года, стал не по летам зрелым, спокойным, точно неистовые страсти, бушевавшие в груди, были обузданы, утихли, унялись.
Из-за этих перемен он выглядел удивительно ранимым. Как она ни старалась, ей было все труднее и труднее придерживаться принятого решения не пускать его в свою жизнь.
Черт возьми, они словно и не расставались совсем! Казалось, время повернуло вспять, стерло все ссоры, обиды. Языки пламени освещали мужественное лицо Райана, смягчая его черты, длинные ресницы отбрасывали неровные тени. Он отдыхал беззаботно, Линдсей чудилось — он вот-вот рассмеется. Ей вдруг безумно захотелось погладить чувственную нижнюю губу Райана, но она лишь сжала пальцы в кулак.
Все определенно получалось как-то не так! Зачем он лежит здесь перед камином, пьет ее вино и бередит ее душу воспоминаниями?
Дело в том, поняла Линдсей с некоторым опозданием, что она не собиралась надолго оставлять его у себя. Это не входило в ее планы. Впрочем, уныло согласилась с собой Линдсей, у нее и не было никакого первоначального плана.
Она бросила взгляд на Райана и обнаружила, что он, прищурившись, смотрит на нее. Линдсей судорожно сглотнула, когда Райан протянул руку, высвободил из ее ладоней рюмку и осторожно отставил в сторону. Звон хрусталя показался ей неестественно громким в напряженной, натянутой тишине.
Райан не спеша приблизился к ней. Он провел пальцами по овалу ее подбородка, потом погладил шею сзади под волосами, и она инстинктивно сжалась, когда он мягко, но настойчиво стал притягивать ее к себе. Линдсей не могла оторвать беспомощный взгляд от его красиво очерченных губ и наконец сдалась.
Линии рта Райана смягчились, губы приоткрылись, и Линдсей припала к его соблазнительной нижней губе, проведя кончиком языка по ее красивому изгибу. У него перехватило дыхание. Линдсей ощутила, как Райан непроизвольно подался к ней, нежно обнимая рукой ее голову. Потом судорожно сжал ее волосы, и Линдсей осторожно прикусила его нижнюю губу. Она скорее почувствовала, чем услышала тихий стон. В ответ на ласкающий зов языка Райана она раскрыла губы и совсем ослабела, потеряв голову, когда он с умением, о котором она уже почти забыла, стал исследовать теплые глубины ее рта, доставляя ей неизъяснимое эротическое блаженство.
— О Господи, Лин… — хрипло прошептал он с мольбой в голосе у самого ее подбородки. От него пахло коньяком и мгновенно вспыхнувшим желанием. Неровно дыша, она медленно отвела свои губы, желая и одновременно не желая кончить эту дразнящую игру. К ее удивлению, Райан вдруг замер, он часто и прерывисто дышал, словно боялся, что любое резкое или нетерпеливое движение развеет чары и повергнет Линдсей в бегство.
Тогда она внезапно сама припала к нему губами. Он целовал Линдсей медленно, страстно, нежно, умело лаская ее, обдавая жаром пылкой страсти.
Он чуть приподнял ее и ласково баюкал меж своих колен.
— Лин, о Лин, я так скучал по тебе! Без тебя моя жизнь была одним долгим, мучительным кошмаром. — Он поцеловал ее под подбородком влажным горячим ртом. — Позволь мне снова быть с тобой, дорогая. Я люблю тебя так…
Она хотела произнести «нет», но лишь сдавленно вобрала в себя воздух, когда он подался к ней бедрами и она почувствовала, как заволновалось под ней его сильное тело. Линдсей отыскала его рот, и ее обдало жаром желания Райана, которое, словно расплавленная медь, обожгло ее шею, когда она бессознательно трепетала в сильных руках от сладкой истомы.
— Боже мой, да! — Его голос сорвался, и он судорожно прижался к ней бедрами. — А о Линдсей, за эти три года не было ни дня, ни ночи, когда бы я не думал о тебе…
Она и не заметила, как в следующее мгновение очутилась на спине, притиснутая к полу стройным, мускулистым телом Райана. Его пальцы запутались у нее в волосах, когда он целовал прелестную шею, шепча слова, которые бешено будоражили ее кровь.
— Райан… — удивленно простонала она, когда он стал ласкать и нежить ее тело сквозь ткань блузки.
Он прокричал что-то, нетерпеливо расстегивая крошечные пуговки и высвобождая блузку из брюк, прежде чем она смогла перевести дыхание и запротестовать. Он поднял шелковый лифчик и впился влажным ртом в ее грудь, лаская ее языком, покусывая зубами возбужденный сосок.