В голосе Райана слышалось искреннее раскаяние. Линдсей посмотрела на него, недоумевая, как принять эту внезапную, несвойственную ему покорность. Она ожидала, что Райан сегодня вечером будет хладнокровно праздновать свой триумф и защищаться с полной безжалостностью. Но он, пожалуй, чуть ли не сожалел о том, что затеял охоту на Джефа. Все это сбивало Линдсей с толку.
Она поздравила себя с победой, хотя в глубине души чувствовала растерянность, но не хотела ничего замечать.
— Не знаю, поступил ли ты как мальчишка или нет, но своего добился. Когда Джефу стало известно, что «Кисмет» принадлежит тебе, он уполз прочь, точно побитый щенок. Он никогда не был достойным противником, и надеюсь, ты удовлетворен своей победой.
Райан глубоко вздохнул.
— Ну а ты, Лин? Что ты собираешься теперь делать?
— Теперь? — Линдсей пожала плечами. — Теперь, пожалуй, воплощу в жизнь мечту — создам свою фирму: «Форрест дизайн». Я много лет хотела этого. Ты, в общем-то, помог мне. — Линдсей с вызовом посмотрела на него. — И я не собираюсь отказываться от галереи Ванклифа, Райан. Скажу по секрету, я хочу отнять заказ у тебя.
Это были слова отчаяния, она скорее бравировала, чем по-настоящему угрожала ему. Но она заметила, как что-то изменилось в глубине синих глаз Райана, жесткие складки залегли у его рта.
— Я знаю, ты не поверишь мне, — сказал он срывающимся мягким голосом, — но я и не пытался получить заказ на галерею Ванклифа. Ян как-то навестил меня в Нью-Йорке, и я согласился посмотреть, что это за работа, сделать предварительные расчеты. Мне известно, что он обращался и к другим фирмам, Лин, но, ей-Богу, я не представлял себе, что среди них оказалась и ваша компания, я узнал обо всем слишком поздно.
— Какое это имеет значение теперь? — равнодушным голосом спросила Линдсей. Он взглянул на нее.
— Теперь никакого, — таким же равнодушным голосом ответил Райан.
Линдсей попыталась улыбнуться.
— Конечно, все это пустяки, правда? Главное, что Джеф уехал. Это не тот драматичный конец, на который ты надеялся, но самый лучший результат, достигнутый тобой.
Линдсей почувствовала вдруг, что устала от споров и препирательств. Она обернулась и осмотрела живописные окрестности. Природа молчала, ночной воздух был по-осеннему влажен и свеж.
— Что же будет с нами, Линдсей? — хрипло спросил Райан. — Чем все это обернется для нас?
— Не знаю, — откровенно ответила Линдсей, удивившись вопросу. «Райан, конечно, не собирался продолжать эту нелепую игру в прятки». — Ведь все ты задумал. Так скажи, чего же ты ждешь?
— Я уже ответил, чего я хочу, Лин.
Глава 9
Линдсей окинула Райана взглядом. Что-то в его низком дрожащем голосе внушало испуг, неприятная дрожь пробежала у нее по спине. Райан не двигался с места, но что-то в нем изменилось, какая-то одержимость, которой не было раньше, появилась в пронзительных синих глазах.
— Что ты этим хочешь сказать? Джеф уехал…
— Ты понимаешь, что я этим хочу сказать, — спокойно произнес Райан. Я уже говорил тебе, что вернулся в Бостон по двум причинам, Линдсей. Джеф Вебстер был лишь одной из них.
Линдсей смотрела на него, чувствуя опасность, исходящую от полуприкрытых глаз Райана, от жестких, решительных губ. Она вздрогнула, прекрасно понимая, что было у него на уме.
— Ты получил то, за чем явился сюда. Поэтому ты можешь спокойно уехать из Бостона.
«Точно так же, как ты убежал в последний раз, — чуть не добавила она. — Точно так же, как три года назад…»
— Я вернулся за тобой, Линдсей, — упрямо продолжал он срывающимся голосом.
— Ты говоришь так, будто я одно из твоих проклятых зданий! — Линдсей немного отошла от него, ощущая, как к ней подбирается предательский страх. Стеклянные двустворчатые двери — золотистый прямоугольник на фоне темного дома — приветливо поблескивали. Она направилась к ним. — Знаешь, я не чертежный стол, который ты бросил в Бостоне вместе с прочими аксессуарами твоей прежней жизни. Не вещь, которую ты можешь вернуть себе когда вздумается.
— Черт побери, Линдсей, перестань убегать от меня! — Голос Райана разрезал тишину дворика.
Она остановилась как вкопанная и вскинула голову.
— Я не убегаю. Я замерзла и желаю вернуться в дом.
— Ты ускользаешь от меня с тех пор, как я вернулся в Бостон, — упрямо повторил он. — Сначала я думал, что ты просто-напросто боишься меня, но теперь я начинаю предполагать, что ты боишься себя, Линдсей. Боишься использовать шанс.
— Какой еще шанс? — раздраженно бросила она, не желая слышать ни ответа, ни продолжения разговора.
— Шанс сделать счастливым меня. И себя. Она отвела взгляд в сторону, чувствуя себя так, точно только что сорвалась с крутого обрыва.
— Я не знаю, о чем это ты, — выдавила Линдсей наконец слишком уж изменившимся голосом, чтобы Райан мог уловить в нем насмешку.
— Ты понимаешь, о чем я говорю, — мягко сказал он. — Три года назад я сказал, что люблю тебя. Потом уехал. Сейчас ты чертовски боишься подпустить меня к себе, чтобы я опять не причинил тебе боль, дьявол все побери!
— Господи, как утомительно, как, должно быть, утомительно объяснять каждую царапину, каждый синяк на твоем гипертрофированном это!
Райан помрачнел.
— К сожалению, все не так просто.
— Очень просто. — Она не отрывала от него глаз, стремясь избавиться от странного ощущения: ей казалось, что она стоит среди болота и быстро погружается в трясину. — Это ты усложняешь все, Райан. А я объяснила тебе свои чувства в первый же день нашей встречи.
Уголок его рта резко дернулся, потом пополз вверх в ленивой улыбке.
— Ты говоришь одно, Лин, а в ушах моих звучит совсем другое. Я вспоминаю, что ты сказала тогда днем у дома Фелдана. И повторила еще раз или два той ночью у меня в гостях, если мне не изменяет память.
Лицо Линдсей залилось краской стыда, она повернулась на каблуках, негодуя на свою слабость, пытаясь остроумно возразить на слова Райана, но ничего не приходило ей в голову.
— Ты очень сильный, против тебя трудно устоять, — произнесла она наконец.
— Дело только в этом? — мягко спросил Райан.
Линдсей скорее почувствовала, чем услышала, как он приблизился к ней, бесшумно ступая по мраморному полу. Райан ласково положил руки на ее плечи. Он излучал тепло, надежность, покой, и Линдсей страстно захотелось забыться в этих сильных, нежных, крепких руках. Но она поборола искушение, не обращая внимания на взрыв чувственности, который вызвало прикосновение шероховатых ладоней Райана к ее коже.
— Я вернулся, потому что люблю тебя, Линдсей. Только и всего.
— Ты вернулся из-за Джефа, — грубовато возразила Линдсей, освобождаясь от его рук. Эти слова звучали на редкость неубедительно.
— Ты сама не веришь этому. Не можешь верить в это теперь, после той ночи в пятницу.
— В ту ночь мы были околдованы пламенем камина, вином и прежними воспоминаниями, — заключила она с притворным спокойствием. — Это ни о чем не говорит.
— Такая женщина, как ты, не падает в чужие объятия только из-за того, что выпито много вина и красочно трепещет огонь в камине. Я же не случайный знакомый, Лин. Перед тобой человек, который научил тебя всему, что ты знаешь о любви. Человек, который провел с тобой семь дней и ночей в уединенном месте на берегу Кейп-Кода и который, пожалуй, знает Линдсей Форрест лучше, чем она себя.
Она отвернулась, чтобы не видеть непримиримых глаз Райана, чувствуя, как зарделись ее щеки.
— Ты совсем не знаешь меня, Райан. Я изменилась.
— Я знаю тебя достаточно хорошо и понимаю, что прошлый уик-энд ты не провела бы со мной, если бы действительно верила, будто я возвратился в Бостон только лишь из-за Джефа, я уверен, что ты желала меня столь же страстно, как я желал тебя.