-Докажи! - кричал я. - Докажи, что это овощ.
-Как я тебе докажу?
-Никак. Я психопат, ты мне ничего не докажешь.
Ларри попытался мне возразить, но только воздух с шумом вышел из его легких. Он снова вдохнул и долго смотрел на меня, надувшись, как снегирь. Наконец, не найдясь с ответом, он обратился к Населю. Тот принялся за вторую бутылку и умиротворенно смотрел на реку.
- Насель, неужели мысль о том, что кактус - фрукт, не вызывает у тебя отвращения?
- Мой милый друг, - размеренно проговорил Насель, после недолгой паузы, -ничто не вызывает у меня большего отвращения, чем твоя физиономия.
Удовлетворенный ответом, Ларри поспешно обратился ко мне:
-Какая, в сущности, разница- овощ он или фрукт?
Это походило на здравую мысль, поэтому я попытался её проигнорировать. Но внезапно заурчавший живот не дал мне этого сделать. Теперь у нас начался новый спор: варить кактус или съесть так. Здесь мы долго не препирались, потому что сразу же стало ясно - сырой кактус не съедобен. Он был жилистым, весь в ворсинках, которые кололи язык, а на вкус абсолютно неприемлем. Достав походный котелок, зачерпнув воды из реки и разведя костер, мы уже приготовились к готовке остатка кактуса, как вдруг Насель скучающе произнес:
-Интересно, его в кипящую воду бросать, или нет?
Зачем, о, зачем он это спросил! Пытаясь ответить на этот вопрос, мы с Ларри чуть не подрались. Результатом наших споров был перевернутый котелок, расплескавшаяся вода и потухший огонь, который мы добыли с таким трудом. Рукоприкладство остановило лишь неожиданное урчание животов всех трех участников экспедиции. Голод вынудил нас сплотиться и поступить разумно. Споры прекратились, и мы с Ларри склонились над бурлящей водой в старом котелке. За все время, проведенное в дороге, никто из нас еще не занимался готовкой, и теперь стало ясно почему - никто не умел.
-Ну, ты и беспредельщик,- грозно рявкнул Ларри, когда увидел, как Насель тянется к третьей бутылке.
Сонное лицо друга повернулось в нашу сторону. Заметив котелок, над которым поднималось облачко пара, он поднялся с земли и заинтересованно подошел к нам. Насель сложил руки за спиной и склонился над ним.
-Знаете,- внезапно произнес он. - Я ведь с детства чувствовал в себе призвание к кулинарии.
-Да, ну?- отмахнулся Ларри.
Но Насель этого не заметил. Он всматривался в пузырьки, то и дело вскакивающие на поверхности воды.
-Да-да, - мечтательно протянул он. - И сейчас во мне умирает повар.
Насель бесцеремонно отодвинул капитана в сторону.
-Пожалуйста, не надо, - взмолился Ларри.
Но было поздно, Насель уже закатывал рукава.
-Да, ладно, - сказал я. - Пусть делает, что хочет. Мы все равно не знаем, как этот кактус готовить.
-Колючки оставим для пикантности, - донеслось от котелка.
Ларри закрыл лицо рукой и потер пальцами висок.
-Ты уверен? - страдальчески спросил он меня.
Нет, я не был уверен. Но кулинар уже начал творить. Повозившись в мешках, Насель достал какую-то железную коробочку и насыпал в варево нечто сыпучее и коричневое.
-А что...- хотел было спросить я, но Ларри остановил меня.
-Подожди! Я не хочу знать ответ на этот вопрос!
Спустя какое-то время, когда повар сорвал пучок травы с земли и бросил в котелок, я и сам не хотел знать что-либо о секретах приготовления кактусов. Наш деликатес забурлил, закипел, стал мягким, слизким, расползся по дну котелка и начал вонять. Его тошнотворный запах забился в ноздри, и переносить его было почти невозможно. Казалось, он уже пропитал всех нас насквозь: наши волосы, одежду и даже забился в поры на теле. Я подумал, что можно было бы дышать через рот, и тогда запах будет не таким сильным. Но при мысли, что этот, казалось, сгнивший воздух, попадет мне на язык и нёбо, стало противно, и я просто старался не дышать. Насель почувствовал, что что-то идет не так, и снова углубился в походные мешки.
-Произвол! - закричал Ларри, выхватывая из рук Населя бутылку.
-Оставь, может лучше станет, - закашлялся я. Но Ларри крепко прижимал к груди свое сокровище и грозно сверкал слезящимися глазами.
Насель не стал настаивать. Спустя какое-то время, когда вся вода выкипела, кактус поплыл, потерял все свои очертания и пригорел к дну, мы посчитали, что произведение кулинарного искусства готово. Варево было по консистенции нечто средним между картофельным пюре и обувным кремом; цветом походило на опавшую листву, неделю пролежавшую на сырой земле под холодными ливнями, а среди всего этого торчали, как вымпелы, «пикантные» колючки.