Очень скоро мы убедились, что коктейли в филармонии намного лучше, чем музыка. Спустя половину концерта Насель задумчиво листал страницы меню.
-Так, - протянул он, - что ещё мы не пробовали?
Я заглянул вглубь шляпы. Там оставалось всего две салфетки.
-Номера 3 и 5, - озвучил я.
Насель запустил руку в шляпу и уставился на помятую салфетку, пытаясь вспомнить название цифры.
- Номер 3, - сказал он, снова заглядывая в меню, - «Зеленый Верблюд». Состав: абсент, текила, самбука и лимонный сок.
- Друг мой, у тебя определённо удачливая рука. И как тебе может не везти в картах?- удивился Ларри, подзывая официанта.
Человек, который весь вечер носился между нашим столиком и баром, с обреченностью во взгляде вновь начал проделывать свой путь. В каждом его движении читались стыд и едва скрываемая злоба. Приблизившись, он с легким скрежетом в зубах проговорил:
-Господа, джаз, конечно, свободная музыка, но вы находитесь в филармонии - святилище искусства, среди элиты общества и истинных ценителей прекрасного. Так что извольте вести себя соответственно!
-Звучит, как тост, - заключил Насель. - За это и выпьем.
-За что? - переспросил я.
-За это, - колыхнул недопитым содержимым в бокале Насель.
Ларри стукнул кулаком по столу.
-Я не могу пить без чётко сформулированного тоста! Иначе я чувствую себя алкоголиком.
-Ну, хорошо, -протянул Насель и задумался. - Давайте выпьем за всё то, чего мы здесь.
Произнеся тост, Насель залпом допил остатки в бокале. Ларри на секунду задумался, осмысливая сказанное.
-Что? - переспросил я.
-Пей, - приказал командир и осушил свой стакан.
Вечер вдохновлял на подвиги. В моей душе что-то вертелось, плясало, брыкалось, и мне совершенно не сиделось на месте. С детства меня тянуло к музыке. Играть я не умел, но почему-то казалось, что хуже, чем у этих музыкантов врядли получится. И я пошёл к контрабасу. Покрасневший официант бросился мне наперерез, но ничто уже не могло меня остановить. Увернувшись от его цепких рук, я проскользнул на сцену. Но тут с двух сторон ко мне подбежали еще двое официантов и, схватив под руки, попытались стащить. Насель, который, как и я, с детства любил всё прекрасное, поспешил мне на помощь. Он подбежал, схватил одного из нападающих за грудки и сбросил со сцены. Ловким движением я вырвался из тисков второго официанта и под одобрительные возгласы зрителей отобрал смычок у одной из скрипок, нацелив острие на контрабасиста.
-Защищайтесь! - крикнул я ему, и зал разразился в овациях.
И только Ларри пытался оставаться незамеченным, переговариваясь с красным торшером на столе.
И вот когда наш триумф на сцене был неоспорим, откуда ни возьмись появилась охрана и всех троих выставили за дверь. На дворе бушевала июльская ночь, и окрыленные джазом мы отправились на подвиги.
5глава (в которой мы идём за покупками)
Яркие радужные пятна с невыносимой настойчивостью проникали в сладкую темноту сна сквозь сомкнутые веки. Зажмурившись покрепче, я попытался отвернуться от слепящих лучей. Голова тут же закружилась, земля подо мной начала качаться, а к горлу подступила тошнота. Предположительно моё тело находилось горизонтально, но твёрдой уверенности в этом не было. Бушующий в ушах плеск воды был далеко и близко одновременно, и каждый новый удар волн пушечным залпом отзывался в моей несчастной голове. Попытки вспомнить вчерашний вечер принесли новый приступ боли и тошноты. Из глубины измученной души вырвался страдальческий стон. Попытки пришлось бросить, и положение моё стало совсем неопределённым. Единственное, что я знал наверняка - мне было плохо.
-Эй,- прогремел чей-то голос.
«Эй...эй...эй...» - подхватил эхом ветер, гуляющий в черепной коробке.
-Ты что там делаешь?
«Делаешь...делаешь...ешь...ешь...» - вторило эхо.
В мучительных потугах я силился открыть глаза. Веки слиплись и никак не желали расходиться, глазная щель забилась непонятно откуда взявшимся песком. С трудом я приподнял опухшее веко одного глаза, который давал размытый и нечёткий пейзаж. Надо мной висело что-то голубое с белыми разводами... предположительно небо. Еле оторвав больную голову от шатающегося пола, я посмотрел по сторонам. Вдалеке на чём-то, внешне похожем на землю, стояло пятно, смутно напоминающее Населя.