После ужина отец разворачивался к камину, в котором теплилась кучка золы, и читал «Дейли экспресс». Его жена по-прежнему наблюдала за ним с тем же жаждущим, трогательным выражением лица. Никто не говорил ни слова. Спустя некоторое время Энни с сестрой поднимались наверх и играли в холодной комнате, а чуть позже самостоятельно ложились спать. Изредка отец заглядывал к ним, чтобы пожелать спокойной ночи, если, конечно, не забывал об этом.
Вот так однообразно они и коротали вечера, за исключением тех случаев, когда к ним в гости приходили Дот с Бертом. Ничто не менялось в укладе их жизни.
С годами Энни стала задумываться, что же сказать, когда речь заходила о ее матери. Она просто-напросто врала, когда Дот начинала приставать к ней с расспросами. Энни понимала, что тетушка искренне беспокоится о них, однако ей было ужасно неприятно видеть, как мать ударили по лицу, да еще пригрозили.
— На днях мама приготовила торт к чаю.
— Мы играем в «Змеи и лестницы» почти каждый вечер.
Как бы там ни было, теперь Дот приходила к ним в гости реже. Как только у нее появился ребенок, которого назвали Бобби, она снова забеременела и спустя год родила Джо. Теперь у нее было шестеро детей — трое маленьких и трое больших — так весело говорила она.
— К тому времени как подходит время обедать, мне хочется лечь и задрать ноги кверху, — повторяла тетушка Дот.
Поэтому именно отцу пришлось повести Энни в магазин, чтобы купить белое платье и вуаль для первого причастия. Этот же наряд, но уже в следующем году, надела Мари.
Тетушка Дот настаивала на том, чтобы девочки приходили к ним по воскресеньям. Какое-то время они так и делали, до тех пор, пока Энни, терзаемая муками совести, не решила, что ей следует оставаться дома и помогать отцу. Все выходные он выполнял работу по дому. В восемь часов Энни отправлялась в магазин, чтобы купить продукты на неделю вперед, и даже сама составляла список.
— Бедная крошка, — печально говорила Дот, — она повзрослела раньше времени.
Энни научилась гладить. Стоя на коленях на табуретке и усердно утюжа белье, она пыталась понять, о чем думает ее мать. О Джонни? И понимает ли она, что у нее есть две дочери? Однажды Дот сказала, что маме нужно лечь в больницу, но Энни решила, что это очень глупо, ведь ее матери совершенно нечего было забинтовывать.
По воскресеньям маму удавалось убедить сходить на мессу. Энни испытывала гордость, когда они шли вдоль Орландо-стрит, прямо как обычная семья. Мама выглядела настоящей красавицей в меховом пальто. Энни не могла не заметить, как шевелятся занавески на окнах некоторых домов, когда они проходят мимо. Любопытные соседи наблюдали за «этой странноватой женщиной, живущей в доме номер тридцать восемь». Так однажды окрестили ее мать, а Энни случайно услышала это, пока ждала, оставаясь незамеченной, за углом магазина.
«Куда приятнее было бы иметь мать, которая не слыла бы "странноватой" — тоскливо подумала Энни, — и веселого отца, такого как дядюшка Берт». Однажды она нашла свадебную фотографию в ящике большого черного серванта. Энни довольно долго рассматривала ее, размышляя, кто эта красивая пара — улыбающаяся девушка в кружевном платье, крепко держащая за руку парня очень приятной наружности. Молодожены смотрели друг на друга с удивительно глубоким, почти таинственным выражением, словно их объединяла какая-то тайна. Вдруг Энни поняла, что это свадебное фото ее родителей.
Она показала снимок Мари, которая довольно долго смотрела на него, а потом ее лицо сморщилось, будто она собиралась расплакаться. Затем Мари резко развернулась и, не говоря ни слова, вышла из гостиной.
Энни положила фотографию обратно в ящик, твердо решив, что никогда больше не взглянет на нее.
ГЛАВА 3
Когда Энни исполнилось одиннадцать лет, она стала готовиться к экзамену. Весь класс должен был принять в нем участие, однако она принадлежала к числу тех немногих учеников, которые, как ожидалось, должны были успешно его пройти. Сдав экзамен на «отлично», она смогла бы посещать классическую школу вместо обычной.
Мари демонстрировала откровенное презрение.
— Монастырь в Сифилде! Да меня не затащишь в школу, где учатся одни девочки. Когда я буду сдавать экзамен, то, чтобы не попасть туда, намеренно дам неправильный ответ.
Экзамен был назначен на девять утра в воскресенье в самом начале июня. Отец Энни, который теперь редко волновался, очень беспокоился, что она опоздает.