Временами Джейн все еще впадает в депрессию, точно так же, как она все еще дремлет в своем кресле. Работая в своей собственной письменной комнате, я иногда слышу, как она разговаривает сама с собой, сидя за карточным столом в гостиной, прямо по коридору: я узнал, что в таких случаях она спит и часто видит сны вслух, решая психологические задачи, постоянно возникающие между уровнями ее психики, когда она продолжает выбранные ею процессы обучения. Я помогаю ей, чем могу. Когда я провожу все время, работая над этими эссе для Мечты, я всегда боюсь, что слишком часто оставляю ее одну. Джейн говорит, что ей действительно бывает одиноко.
Конечно, эти эссе отражают наши особые жизненные позиции, как с материалом Сета, так и без него. Я знаю, что некоторым мы, несомненно, кажемся медлительными в использовании большей части материала, но в самом основном мы далеко продвинулись в этой ситуации: если бы мы почти мгновенно не начали поощрять поток информации от Сета, когда Джейн начала передавать ее около 18 лет назад, и записывать ее, то этих материалов даже не существовало бы — по крайней мере, в нынешнем виде. Так что мы действительно ставим себе в заслугу то, что кое-что делаем правильно. Таким образом, опыт обучения может проявляться множеством способов, причем независимо от последовательного времени; и если нам с Джейн не нравятся определенные аспекты созданных нами реалий, мы можем попытаться изменить их вместе и по отдельности.
Мы уже отказались от многих старых жизненных привычек с тех пор, как Джейн вернулась домой из больницы, и странным образом у нас появилась свобода ежедневно сосредотачиваться только на нескольких главных вещах. Нам снова напомнили — точнее, мы научили самих себя — что физическая жизнь сама по себе является удивительным средством выражения и в этом отношении потрясающе разнообразна.
Наша совместная концентрация стала подобна яркому свету, направленному сначала на одно событие, а затем на другое. Поскольку Джейн по-прежнему нуждается в регулярном уходе, наш режим сна остается гораздо более равномерно распределенным между дневными и ночными часами (см. Эссе от 16 апреля). Поскольку я больше не могу часами работать с материалами или над книгами Сета, я тренируюсь "выдавать" тексты концентрированными всплесками энергии, которые обычно длятся, скажем, час.
Я справляюсь с этими творческими излияниями, помогая своей жене, управляя нашим домом и выполняя множество поручений, связанных с нашей повседневной жизнью, ведя наши издательские дела, встречаясь с посетителями — ожидаемыми и неожиданными — и пытаясь ответить хотя бы на часть почты, которая угрожает выйти из-под контроля. Я снова начинаю осознавать свои сны, как и Джейн. Я не мог вернуться к рисованию с тех пор, как Джейн выписалась из больницы, и мне пришлось нанять помощников, чтобы подстричь траву. Я также не возобновил полуночных прогулок, которые совершал раньше по холмистым улицам нашего района. Раньше я с нетерпением ждал возможности увидеть темных оленей, когда они спустятся на улицы из леса к северу от дома на холме. Медсестра Джейн теперь навещает нас всего два раза в неделю, и это все, что необходимо (например, пролежни моей жены находятся под контролем).
По просьбе доктора Мандали несколько дней назад Джейн перенесла обычное кровопускание, здесь, в доме. Сегодня (18 июня) врач сообщил нам по телефону, что в результате теста мы можем увеличить дозу гормонов щитовидной железы Джейн со 100 до 125 микрограммов — самое желанное событие, поскольку мы надеемся, что это добавит ей ежедневной энергии. Однако были и неприятные новости — тест также показал, что уровень жидкого салицилата (заменителя аспирина) в крови Джейн слишком низок. Она принимала этот продукт четыре раза в день в течение почти 16 недель (см. Первое эссе). Доктор Мандали проинструктировала нас снова назначить Джейн аспирин, чтобы держать под контролем любую боль и воспаление при артрите: "Вы можете принимать до шестнадцати таблеток в день".
Джейн сразу же отвергла эту дозу, посчитав, что она слишком высока, и объявила, что, вероятно, вернется к своей старой привычке принимать от восьми до десяти таблеток аспирина в день. Мы расстроены и встревожены. Нам очень неприятно узнавать, что назначенное лекарство в конце концов не выполняет свою работу. Это, как я заметил с некоторой горечью, еще один признак разочаровывающих, неоднозначных результатов, которые нужно научиться ожидать, по крайней мере в некоторых случаях, от несовершенной медицинской практики. [Лечить ревматоидный артрит аспирином] Мы всегда находили это невероятным. И все же это все равно лучший путь, доктор Мандали сказала, что даже новые противовоспалительные нестероидные препараты, которые Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США (FDA) недавно выпустило на рынок, часто вызывают больше побочных эффектов, чем аспирин. И ее совет подкрепляется опубликованными материалами, которые я недавно собрал для наших файлов.
Похоже, что мы снова должны на собственном горьком опыте понять, что в случае Джейн любые улучшения, которых мы достигнем, будут исходить изнутри нас самих (ибо я, безусловно, так же вовлечен и "ответственен" за ее болезни, как и она). То, что такие чувства пробуждаются в нас в это время, вряд ли случайно, учитывая наши жизненные привычки и системы убеждений; нашу склонность к секретности и желание быть — даже в очень зависимом положении Джейн - настолько самодостаточными, насколько это возможно. Другие способы поведения не соответствуют выбранному нами образу действий в физической жизни "в это время". Еще раз я обратил внимание, что, на мой взгляд, зависимость Джейн представляет собой, по крайней мере частично, поиск "искупления", который охватывает больше мотивов и реалий, чем те, которые касаются "просто" нашей временной жизни; что действительно, ее ослабленное состояние выросло из самой ее мистической природы (но вряд ли было вызвано этим!).
Итак, хотя я думаю, что Джейн добилась некоторых "замечательных успехов" за последние недели, я также думаю, что ей еще в целом предстоит решить вопрос своих болезней — или даже вопрос продолжения физической жизни. Сет прекрасно изложил это пару месяцев назад на сессии 12 апреля — Джейн впервые выступила за него после выписки из больницы — и я возвращаюсь к этому снова и снова. См. Эссе за 16 апреля: "Весь вопрос (о жизни Джейн) продолжался в течение некоторого времени, и спор — спор, в некоторой степени относящийся к природе души, стоящей перед своим собственным законодательным органом или, возможно, стоящей в качестве присяжных перед самой собой, излагающей свое собственное дело в своего рода частном, но публичном психическом процессе. Жизненные решения часто принимаются именно таким образом. С Рубуртом они связаны с психической и физической логикой и экономикой."…
Очевидно, что размышления Джейн о том, продолжать ли физическую жизнь, гораздо легче понять, когда она в депрессии и/или испытывает физический дискомфорт, и в это время я чувствую колебания в ее исследовании своей психики. Я уверен, что часть ее все еще вполне сознательно обдумывает все это, хотя она не упоминает об этом вне рамок сеансов, которые она проводит для себя и Сета.