Достаточно легко взглянуть на эти структуры убеждений и пожать плечами, удивляясь искаженным взглядам человека на реальность. Однако весь научный взгляд на болезнь столь же искажен (с забавным акцентом). Это так же тщательно продумано и переплетено с "бессмыслицей". Это примерно так же актуально, как и "факт", что Бог посылает болезнь в наказание или что болезнь — нежелательный дар злобных демонов.
Итак: Церковники Средневековья могли рисовать диаграммы различных частей человеческого тела, которые страдали в результате совершения определенных грехов. Логические умы в свое время находили эти диаграммы весьма убедительными, и пациенты с определенными заболеваниями в определенных областях тела признавались в совершении различных связанных с ними грехов. Вся структура верований имела смысл сама по себе. Человек может родиться уродливым или болезненным из-за грехов своего отца.
Научные рамки в настоящее время в основном столь же бессмысленны, хотя в этих рамках факты также часто кажутся очевидными. Есть вирусы, например. Ваши убеждения становятся самоочевидной реальностью. Было бы невозможно обсуждать человеческие страдания, не принимая это во внимание. Идеи передаются из поколения в поколение — и эти идеи являются носителями всей вашей реальности, ее радостей и страданий. Наука, однако, в целом (подчеркнуто) является плохим целителем. Концепции церкви, по крайней мере, придавали страданию некое достоинство: оно действительно (подчеркнуто) исходило от Бога — возможно, нежеланный дар, — но, в конце концов, это было наказание, назначенное твердым отцом для блага собственного ребенка.
Наука, конечно, отделила факты от религиозной истины. Во вселенной, созданной случайно, где выживание наиболее приспособленных является главным правилом хорошего поведения, болезнь стала своего рода преступлением против самого вида. Это означало, что вы были негодяем, и, следовательно, вызывало всевозможные вопросы, которые раньше всерьез не задавались.
Имели ли, например, эти "генетически неполноценные" право на размножение?' Считалось, что болезнь приходит подобно буре, в результате воздействия физических сил, против которых у человека было мало средств. "Новые" фрейдистские идеи о сомнительном бессознательном привели к новой дилемме, поскольку тогда — как и сейчас — широко распространилось мнение, что в результате переживаний в младенчестве бессознательное или, подсознание, вполне может саботировать высшие интересы сознательной личности и привести ее к болезни и катастрофе.
В некотором смысле эта концепция ставит психологического дьявола на место метафизического. Если сама жизнь рассматривается с научной точки зрения как не имеющая реального смысла, то страдание, конечно, также должно рассматриваться как бессмысленное. Индивид становится жертвой случая в той мере, в какой это касается его рождения, событий его жизни и его смерти. Болезнь становится его непосредственным столкновением с кажущейся бессмысленностью личного существования (все это довольно напористо).
Вы воздействуете на структуру своего тела своими мыслями. Если вы верите в наследственность, то эта наследственность становится сильным губительным фактором в вашей жизни и может помочь вызвать именно ту болезнь в организме, в которую вы верили с самого начала, пока, наконец, ваши научные инструменты не обнаружат "неисправный механизм" или что-то в этом роде, и все увидят доказательства.
(Пауза в 9:50.) Очевидно, что существуют некоторые состояния, которые, по вашим понятиям, передаются по наследству и проявляются почти сразу после рождения, но их крайне мало по сравнению с теми заболеваниями, которые вы считаете наследственными — многие виды рака, проблемы с сердцем, артритные или ревматоидные расстройства. И во многих случаях унаследованных трудностей изменения к лучшему могут быть осуществлены за счет использования других ментальных методов, к которым мы обязательно когда-нибудь перейдем.
Существует столько же видов страдания, сколько и видов радости, и нет ни одного простого ответа, который можно было бы дать. Как человеческие существа, вы принимаете условия жизни. Вы создаете из этих условий впечатления своих дней. Вы рождаетесь в системах верований так же, как вы рождаетесь в физических веках, и частью всей картины является свобода интерпретации жизненного опыта множеством способов (все напряженно). Значение, природа, достоинство или стыд страдания будут интерпретироваться в соответствии с вашими системами убеждений. Я надеюсь дать вам по пути картину реальности, которая ставит страдание в надлежащую перспективу, но это самая трудная тема для освещения, потому что она наиболее глубоко затрагивает ваши надежды на себя и на человечество, а также ваши страхи за себя и за человечество.
Дайте минутку… Вы научили себя осознавать и следовать только определенным частям вашего собственного сознания, так что мысленно вы считаете определенные темы запретными. Мысли о смерти и страданиях относятся к их числу. У вида, ориентированного прежде всего на выживание наиболее приспособленных и конкуренцию между видами, любое прикосновение к страданию и боли или мысли о смерти становятся бесчестными, биологически постыдными, трусливыми, почти безумными. К жизни нужно стремиться любой ценой — не потому, что она имеет врожденный смысл, а потому, что это единственная игра, и в лучшем случае это азартная игра. Одна жизнь — это все, что у вас есть, и эта жизнь повсюду окружена угрозой болезней, бедствий и войн — и если вы избежите таких серьезных обстоятельств, то у вас все равно остается жизнь, которая является результатом не более чем безжизненных элементов, ненадолго обретших сознание и жизненную силу, которые неизбежно закончатся.
(Пауза в 10:05. Джейн передала весь вышеприведенный материал Сета с подчеркнутой смесью напора, иронии и веселья.)
В этих рамках даже эмоции любви и восторга рассматриваются как не более чем беспорядочная активность возбуждения химических веществ, или нейронов (пауза) реагирующих на химические вещества. Одни только эти убеждения приносят страдания. Вся наука в ваше время была создана для продвижения убеждений, которые прямо противоречат знаниям человеческого сердца. Наука, как вы заметили, отрицает эмоциональную истину. Дело не просто в том, что наука отрицает достоверность эмоционального опыта, но и в том, что она слишком твердо верит, что знания могут быть получены только извне, из наблюдения за внешней природой.
Я говорил о качестве жизни, и надо, по крайней мере, сказать, что много веков назад, хотя мужчины и женщины, возможно, умирали раньше, но они и жили более полной, более удовлетворяющей жизнью — и я не хочу, чтобы меня в этом неправильно поняли.
Так вот, верно и то, что в некоторых своих аспектах религия прославляла страдание, превозносила его как одну из главных добродетелей, а в других случаях унижала, считая больных одержимыми дьяволами или считая безумцев менее человечными. Таким образом, существует множество связанных с этим проблем.
Наука, однако, рассматривая тело как механизм, выдвинула идею о том, что сознание заключено в механическую модель, что страдания человека вызваны в этом отношении механическими причинами: вы просто ставите в машину несколько исправных деталей, и все будет хорошо (забавно). Конечно, наука также действует как магия, поэтому в некоторых случаях вера в саму науку, казалось бы, будет творить чудеса: например, новое сердце даст человеку новую душу.
(10:16. Обсудив личную ситуацию Дэвида Йодера, Сет вернулся к своему более обобщенному материалу в 10:30.)
Болезнь используется как часть мотивации человека. Я имею в виду, что нет такой человеческой мотивации, которая в какой-то момент не могла бы быть связана с болезнью, поскольку часто это средство достижения желаемой цели — метод достижения чего-то, что, по мнению человека, не может быть достигнуто иначе.