У нас пока не было сеансов Сета, ни регулярных, ни частных. Энергия Джейн все еще не на том уровне, на котором она должна быть, хотя синтетический гормон, который она принимает, значительно помогает ей. (доктор Мандали сказала нам, что дозу гормона нужно увеличивать очень медленно, в течение нескольких месяцев, чтобы избежать нагрузки на сердце и эндокринную систему.)
ЭССЕ 3
Пятница, 16 апреля 1982 г.
Наши дни и ночи проходили в таком калейдоскопе активности, прерываемом неравномерными периодами сна, что мы почти не замечали, были ли они жаркими или холодными, ясными или дождливыми. Трава начала менять цвет с коричневого на бледно-желто-зеленый. Джейн часто дремала в своем кресле днем, но просыпалась ночью, чтобы посмотреть старые фильмы по телевизору. В первые недели ее пребывания дома я редко спал больше двух часов подряд: казалось, я всегда вставал, чтобы проверить повязки на ее пролежнях, поправить подушки, помочь ей устроиться поудобнее на пульсирующем надувном матрасе с приводом от двигателя, который мы наконец выбрали в качестве наилучшей рекомендуемой поддержки. Я давал ей глоток чего-нибудь выпить и массировал ей ноги, когда она лежала на спине, подтянув колени. (Она не может выпрямить ноги.) Я сидел с ней, пока она "несколько раз затягивалась" сигаретой. В ночное время было возвышенное ощущение безвременья, которым я всегда восхищался. Оно окружало нашу спальню — но даже такой затуманенный, каким я часто бывал, я остро осознал, как эта безмятежность может быть резко нарушена телевизором, показывающим программы, которые содержали свое собственное время суток и времена года.
Джейн пыталась писать своей ослабленной правой рукой, снова и снова расстраиваясь, потому что не могла достаточно хорошо держать ручку, чтобы записать идеи, бушующие в ее голове. Время от времени она использовала свой диктофон, пытаясь компенсировать отсутствие у нее способностей к письму, но это требовало найти время для расшифровки записей — и до сих пор мы этого не сделали. (Кстати, большая часть этого материала настолько личная, что в настоящее время мы не хотим, чтобы другие занимались этим.)
(Мы наконец провели наш первый "новый" сеанс Сета в прошлый понедельник вечером, 12 апреля. Он был коротким, но, как я и ожидал, превосходным. Мы были рады получить его, потому что, как я сказал Джейн, если мы когда-нибудь захотим понять все события в нашей жизни, которые привели к посещению больницы, мы должны использовать все имеющиеся у нас возможности. И хотя это личная сессия, я все же думаю, что она содержит подсказки, которые применимы ко всем нам. Джейн вошла в транс так же легко, как и всегда, но в ее голосе Сета слышалась та же глубинная дрожь, которую я неоднократно замечал с тех пор, как она вернулась домой. Помните, что в следующих отрывках Сет, который утверждает, что он развоплотился, называет Джейн именем ее мужской "сущности", Рубуртом, и, следовательно, "его" и "он".)
Несмотря на все ваши жалобы (С некоторым юмором сказал нам Сет в 8:56), вы довольно хорошо понимаете решения и действия, которые мотивируют вашу жизнь, так что Рубурт более чем обычно осведомлен о манипуляциях, которые психологически и физически лежат прямо под тем, обычно переносимым материалом, что называют сознательным разумом. Поэтому между его жизнью и тем, как он ее проживает, возник своего рода кратковременный разрыв — пауза и стали очевидны колебания между его жизнью и тем, что он должен с ней делать, как показало его состояние незадолго до паузы в больнице.
Я помогу вам еще глубже понять эти манипуляции, поскольку многие люди — большинство людей — выполняют одни и те же процедуры, принимая важные решения относительно того, будут ли они в любой момент времени продолжать жить. Но они скрывают проблемы от самих себя гораздо больше, чем это делал Рубурт.
(Длинная пауза в 9:05.) Дайте минутку... Весь этот вопрос продолжался в течение некоторого времени, и спор — спор, в какой-то степени относящийся к природе души, стоящей перед своим собственным законодательным органом или, возможно, стоящей в качестве присяжных перед самой собой, излагающей свое собственное дело в своего рода частном, но публичном психическом процессе. Жизненные решения часто принимаются именно таким образом. С Рубуртом они несли в себе психическую и физическую логику и экономику, будучи очевидными на многих разных уровнях реальности. Таким образом, скрытые проблемы были выведены на свет, а слабые места и недостатки, которых опасались, активно разыгрывались там, где их можно было должным образом рассмотреть, отсортировать и оценить. Насколько это возможно, учитывая ваши временные потребности, я постараюсь объяснить эти вопросы.
(9:10.) До некоторой степени этот роман был тогда, конечно, терапевтическим. Рубурт теперь гораздо охотнее вносит определенные изменения в свою жизнь, чем раньше, и он видит себя скорее одним из живого собрания существ — менее изолированным, чем раньше, лишенным сверхсовершенной (подсознательной) модели и, следовательно, больше не находящимся под принуждением жить в соответствии с таким психологическим рабством.
(Все произнесено со значительным нажимом.)
Теперь ему (Рубурту) не нужно пытаться быть совершенным "я", суперобразом — и на самом деле в какой-то степени он оказался просящим [я], стучащимся в земную дверь творения, как любое существо, которое оказалось раненым в результате несчастного случая, может попросить помощи у другого. Он обнаружил смешанный мир, который вряд ли можно назвать черным или белым, мир, в котором есть значительные компромиссы, в котором даже при самых прискорбных обстоятельствах было место для некоторых действий, некоторых улучшений, для некоторого… творческого отклика. Таким образом, правила игры были автоматически изменены. Проблемы стали более ясными, резко очерченными.
(9:18.) Ситуация с артритом такова, как я ее описал (на ряде частных сеансов), но вы все еще сталкиваетесь с медицинской интерпретацией этой ситуации, так что Рубурт должен отложить ее в сторону. Он возвращается к деятельности в своем творческом, естественно терапевтическом темпе, больше не боясь, что он движется — или будет — слишком быстро он слишком ясно показал, что активность и движение представляют собой единственно безопасный, разумный и творческий ответ [на жизненные вызовы].
Мы не хотим долгих затяжных дискуссий о том, почему и что именно произошло, просто чтобы понять динамику деятельности. Рубурт может работать с тем представлением о себе, которое у него есть сейчас. Оно несовершенно, но оно податливо и готово измениться. Их будет еще много. Это для того, чтобы дать вам старт — и, как всегда, мои самые искренние пожелания вам обоим.
("Большое Тебе спасибо, Сет. Спокойной ночи.")
(9:25 вечера Темп Джейн в целом был нормальным, учитывая обстоятельства. "Мне показалось, что, когда я пару раз замедлилась, это не имело ничего общего с тем, чтобы задремать", — сказала она, имея в виду несколько более длительных пауз. "Это было просто нормально…" Я сказал ей, что она хорошо справилась. "Но я действительно забеспокоилась сегодня вечером, когда начала вот так дрейфовать перед сеансом", — добавила она.
Мы были очень довольны сеансом. В нем содержится ряд важных подсказок. Диагноз артрита, сказала Джейн, был единственным, который могла предложить медицина, учитывая ее проницательность и точки зрения, но сможет ли она после всех этих лет "отложить его в сторону"? Сет все время настаивал на том, что у нее нет артрита как такового. Вместо этого, по его словам, Джейн приняла свою физическую неподвижность "как форму защиты, чтобы не зайти слишком далеко, слишком быстро, с ее уникальными способностями. Тем не менее, она также использовала свои "симптомы", чтобы усилить свое внимание к этим способностям и усилить скрытные аспекты обеих наших натур. Я должен добавить, однако, что эти три утверждения представляют собой большие упрощения очень сложных психологических явлений.
Не менее важно предположение Сета о том, что Джейн больше не нужно "стараться быть совершенной", даже на бессознательной основе. И, честно говоря, я хочу получить большое количество дополнительных материалов — от Джейн и от Сета — о ее прогрессе в разрешении ее дискуссий о достоинствах продолжения физической жизни.