Ну, а все-таки это Л. Андреев, цветок, достойный находиться в букете «Совр. Записок».
Ходасевич, после своей талантливо-злой, яркой статьи о Брюсове, странно погас, в этой книжке, с Гершензоном. Кто виноват, Ходасевич или Гершензон, — не знаю; но рисунок вышел из фона. Должно быть, оба виноваты; в Гершензоне была эта «бесфонность», какая-то отщепленность от реальности и от смысла ее (да, и от смысла!). Ходасевич сам не чужд подобной же отщепленности — это его провалы, — и он бросился радостно навстречу Гершензону.
Тотчас они оказались вместе… где? о, конечно, в литературе, с Пушкиным, с его русалкой, с самыми высокими ценностями, но — вне России, вне трагедии, даже вне времени. В какой-то горькой легкости.
Шестов о том же Гершензоне написал тяжелее и глубже. Но Шестов всегда глубок, — глубок и страшен; к легкости он неспособен по природе.
Я не буду перечислять всех статей, вошедших в книжку; меня интересует она в целом, и даже лик журнала в целом, — его задания и достижения. Отмечу прекрасно написанные очерки Талина. Его «Шкраб» (в 23 книжке) производит такое же потрясающее впечатление, как и рассказ Шмелева «Об одной старухе» (тоже в 23 книжке). Хотя Шмелев — «беллетристика», а Талин — только «правда», оба произведения мне кажутся «художественными». Должно быть, в наши дни все больше стирается грань между искусством и жизнью, или куда-то перемещается…
«Совр. Зап.» допускают самую широкую свободу в своем художественном отделе. Этим выполняется первое задание, — сберечь для России цвет ее культуры. И заметим, — к чести журнала, — что он старательно блюдет меру этой свободы и широты…
Но и широта, и ее мера, — очень волнуют пражскую «Волю России». Если искусство аполитично, то почему не открывают «С. 3.» своих страниц советским «молодым росткам»? Что за подозрительное предпочтение «эмигрантщины»?
Не одно, впрочем, «искусство» беспокоит «Волю России», этот наш консервативнейший (в прямом смысле слова) журнал. Как охранитель традиций он не может допустить, чтобы и мысль двигалась не по традиционной колее. Так, определенно тревожит его внимание «Совр. Записок» к вопросам философии и религии (которое он даже называет «вступлением в брак с метафизикой…»).
Тревога, пожалуй, не напрасная: это внимание не обещает ничего доброго охранителям традиций. Оно свидетельствует, что «Совр. Зап.» не хотят ограничить своей задачи одним культурным делом, но стремятся расширить задачу — быть может, вплоть до попытки создания новой идеологии. А при этих условиях нельзя, конечно, оставлять в стороне указанные вопросы.
XXIV книжка заканчивает полемику с Бердяевым о религиозном понимании свободы. Согласно культурному обычаю, редакция поместила ответ Бердяева на тех же страницах, где были напечатаны статьи его противников. К сожалению, ответ, слишком отвлеченный, а местами слишком взволнованный, мало внес нового. Степуну ничего не стоило, в остроумной своей отповеди, доказать, что спор ведется в разных плоскостях и что у Бердяева как бы не имеется настоящего времени, есть только прошедшее и будущее. Вишняк, со своей стороны, справедливо отметил неисцелимость бердяевского максимализма.
Политический отдел книг составлен, большею частью, интересно и разнообразно. В нем обращают на себя внимание, — крепостью тона, — статьи С. Ивановича; несколько односторонние — они всегда тверды и отчетливы.
Можно сказать, что «С. 3.» везде, где только могут, стараются выдержать свою линию, несмотря на предостерегающие голоса традиционистов. Книжка на книжку не приходится, конечно, как час на час; всегда возможны ошибки, минутные перебои, как бы истончение избранной линии… Но нужно ли говорить об этом? Без перебоев и задержек не обойтись. Слишком трудно положение этого первого русского свободного журнала, и слишком широки обе его прекрасные задачи: сохранить наши подлинные культурные ценности и найти новые идеологические обоснования для борьбы за свободу новой России.
О ЖЕНАХ
«Две жены» («Толстая и Достоевская», комментарий Ю. Айхенвальда) — книжка скромная, нужная, очень интересная. Жаль, конечно, что она отрывочна, что дневник Достоевской приведен не целиком… Новый богатый материал еще остается не собранным и большинству неизвестным. Но это впереди, а пока — хорошо, что выходят и такие, многим доступные, издания.