— Неужто?
— Хочешь, потанцуем?
— Не рано?
— Танцевать никогда не рано, — он дотронулся до ее руки. — Мне опять хочется тебя.
— А сам даже имя мое не запомнил. — Она взглянула на стаканы с пивом и алюминиевую пепельницу.
— У меня на имена жутко плохая память. Послушай, мы можем поехать к тебе? Приходится, понимаешь, осторожничать — я пытаюсь отсудить своего малыша.
— Отсудить малыша? — переспросила она.
— Моя бывшая жена плохо за ним смотрит, — сказал он. — Я доказываю, что она никудышная мамаша, так что сам должен быть в ажуре. — Сара прислушалась к голосу Отиса Реддинга из музыкального автомата. Не счесть, сколько раз они с Джеком слышали его прошлым летом в разных барах.
— Красивая ты женщина, это точно, — сказал Рой.
У нее перехватило дыхание — никто ее прежде женщиной не называл.
Рой взял ее за руку и развернул к себе лицом. Они стояли в ее кухне. Она закрыла глаза. Она почувствовала его язык на своих губах. Он поцеловал ее в шею и ключицу. Они прошли через маленькую гостиную и в коридоре начали раздеваться. К кровати они подошли обнаженными. Сара смахнула книги и одежду на пол. Они улеглись между прохладными простынями. Она легла на живот. Рой стал поглаживать ее по спине.
— У тебя красивая спина, — сказал он. — Я люблю твои косточки.
Он поцеловал ее в позвоночник в трех местах. Она перекатилась с живота на спину и почувствовала, как он трогает пальцем один сосок. Его язык медленно двигался по ее нижней губе, потом медленно и нежно — вокруг соска. Она ждала, когда его губы и язык пойдут вниз по ребрам. Она чувствовала себя одинокой. Он проделывал все в точности, как в прошлый раз.
— Не жарко тут? — спросил он, поднимая голову. — Может, открыть окно?
— Окна запечатаны краской, — сказала она.
Он поцеловал ее в бедра и она глубоко задышала. Он ей не нравился, но она чувствовала себя обязанной пройти через все это.
— Что с тобой? — спросил он, располагаясь между ее ног.
— Ничего, — ответила она.
Она прислушалась к машине, проехавшей по улице внизу, посмотрела на небо, синевшее в верхней фрамуге окна. Может быть, она у него единственная, с которой он занимался любовью днем.
— Пожалуйста, не уходи, — сказала она, когда он поднялся на локте.
У него был гордый вид.
— Работа ждет, — сказал он. — Бизнесом надо заниматься.
— Это ужасно, — сказала она, обращаясь к своей спальне.
— Я вернусь, — сказал он. Он вылез из постели и подоткнул под Сару простыню.
Шесть
— Во имя бесценного Господа нашего и спасителя Иисуса Христа, помолимся, — сказал дядя Вичел.
Сара всматривалась в грани бокала, стоявшего перед ней — старый семейный хрусталь. Интересно, кому он достанется.
— Аминь, — сказал каждый и поцеловал соседа.
Вичел поднял руки, будто собираясь дирижировать исполнением гимна. Он приходился Ллойду старшим братом. «Не слышу вас! — обычно кричал он на собраниях прихожан. — А ну-ка, погромче во славу Господа нашего!».
— Я больше не пою, потому что меня насильно заставляли петь, когда я был мальчишкой, — рассказывал Ллойд своей детворе.
Когда Сара и Лаура были маленькими, бабушка заставляла их петь перед прихожанами «Иисус, меня возлюби». Однажды они расхихикались и не могли остановиться. («Какие хорошенькие, правда? И какие похожие! У одной родинка на руке. У которой из них родинка?».) Субботние вечера девочки проводили в бабушкином доме. В комнате, где стояло пианино бабушки Мирти, всегда было холодно и голо.
— Передайте налево, — сказал Вичел.
Он опустил руки. Низенький, он тем не менее держался с достоинством человека высокого роста — не зря когда-то служил в морской пехоте.
— Надеюсь, батат не очень сладкий, — сказала тетя Вера.
— Как твоя спина? — спросил Ллойд невестку, передавая ей зеленый горошек.
Вера начала описывать свои упражнения для спины.
— Все кладите себе еще, — сказала Мирти.
— Вы хотите, чтобы мы разжирели, да? — сказала Айрин. Позади нее стояла горка с посудой из цветного стекла.
— Она ничего не ест, — сказала Мирти Вере.
— Почему ты ничего не ешь, Айрин? — сказала Вера, прерывая рассказ об упражнениях для спины. — Все кроме тебя едят.
Мэриэнн передала жареного цыпленка своему супругу Бобу. Мэриэнн была единственной кузиной Бродерхаузов. Она выросла вместе с близнецами.
— Вы слышали, что Карен Блэкфорд родила? — сказала Мэриэнн. — Схватки продолжались тридцать часов.