Теперь Лаура покидала Сару ради Мэтью Ренда. Освободившись от общества Лауры, Сара ощутила себя воздушным шариком, который раздувается, колеблется и вдруг отрывается от привязи. Сара увидела себя летящей по небу с расплывающимся лицом и загребающими воздух руками.
Два
У женщины из Сариного сна были лазурные глаза. Она шла по улице городка на Среднем Западе, миновала белый каркасный дом с жалюзи на окнах. Черный кот во дворе поднял лапу над сломанным цветком и превратился в кота белого. Ее мама прошла, как кот, безупречно размеренным шагом, по растрескавшемуся цементу позади клена, с которого чуть не до земли свешивались гроздья крылатых семян. Казалось, из клена вот-вот брызнет сок и заструится по коре. Лазурные кошачьи глаза не мигали и все видели. Она крикнула:
— Это я, — Сара!
Она стояла на широкой передней веранде дома, где жили старые тетки — бабушкины сестры. На улице за ее спиной было тихо. В доме не всегда была такая темень. Она потянула за ручку стеклянную, занавешенную изнутри дверь и вошла в прохладную прихожую. Где-то тихо жужжал какой-то мотор, не нарушая звонкой тишины, стоявшей в комнатах. Пахло землей.
— А я знаю, какая из двух пришла, — крикнула из гостиной Милдред. Голос был дребезжащий и все-таки мелодичный. Тетя была натурой музыкальной.
Милдред раскачивалась в качалке рядом с пианино. Руки ее сонно покоились на коленях. Сара села на вертящийся табурет для пианино. Жалюзи затеняли окно, в комнате было сумрачно. Сара увидела себя перед окном, задумчивую, в контражуре от падающего сзади света.
— Вы будете на свадьбе Лауры в субботу? — спросила Сара.
— Маргарет стала хуже, чем прежде, чувствовать себя на людях, — сказала Милдред. Сестра ее Маргарет была на три года ее старше.
— Могла бы и одна поехать.
— Не уверена, что смогу, — сказала Милдред. Она вытащила из корзины рядом с креслом свое вязанье. — Куда они отправляются на медовый месяц?
— На Багамы.
— Я когда-то ездила на Скалистые горы, — сказала Милдред. Она, прищурившись, смотрела на вязанье. — Помню, распахиваю французские двери[2], а передо мной — горы!
— А я западнее Миссисипи нигде не была, — сказала Сара.
Она крутанулась на табурете и, повернувшись лицом к пианино, сыграла гамму ми-минор. Над пианино висел портрет Иисуса в овальной раме.
— Брат моей матери путешествовал по Миссури, — сказала Милдред. — Он играл на тромбоне и ставил развлекательные программы.
В гостиную вошла Маргарет — с прямыми плечами, тыча перед собой в пол палочкой. На ней было цветастое платье, как у Милдред, но на размер больше. Они заказывали себе все одинаковое по каталогу универмага Монтгомери. Все считали само собою разумеющимся, что Маргарет проживет дольше — она знала счет деньгам.
— Она интересовалась, пойдем ли мы на свадьбу, — сказала Милдред и перестала вязать.
— Лаурин молодой человек выглядит, как истинный джентльмен, — сказала Маргарет.
— Он очень старается так выглядеть, — сказала Сара, глядя в клавиши.
Мэтью был щеголем, он носил ковбойские сапожки, костюм солидного бизнесмена и гонял по городу в новеньком желтом фургончике.
— Я себя на людях чувствую уже не так легко, как прежде, — сказала Маргарет.
— Мэтью, Марк, Люк и Джон — какие все славные имена, — сказала Милдред.
Маргарет подошла к окну и потрогала листья африканской фиалки.
— По-моему, растение нужно полить. — сказать она.
Войдя в кухню, Сара услышала тиканье дедушкиных настенных часов, доносившееся из библиотеки, где ей всегда бывало зябко. Часы тикали робко, неуверенно. Она достала лейку из чулана и поставила в раковину. Внезапно она почувствовала себя ужасно одинокой. Она отвернула кран до упора и вода переполнила лейку.
— Правее от тебя, — услышала Сара, возвращаясь в гостиную, голос Маргарет. Милдред стояла на четвереньках и сосредоточенно шлепала ладонью по ковру.
— От тебя правее, — сказала Маргарет. — До сих пор не знает, где право, где лево. Они тикают?
— Никто в этом семействе не различает где право, где лево, — сказала Милдред.
— Ради бога, тетя, встань с пола. — Она помогла Милдред подняться на ноги. — Можешь мне объяснить, что ты делаешь?
— Она уронила свои часы, — сказала Милдред, стряхивая пыль с колен.
— Надо отвезти часы к мистеру Оглеби, чтобы он поставил новый ремешок, — сказала Маргарет с обиженным, как всегда, лицом. — У мистера Оглеби есть ремешки, которые мне нравятся.