— Милочка, — прошептала старуха, приоткрыв французские двери, когда Сара вышла из квартиры номер «один». — Вы не собираетесь случайно в аптеку? Мне нужно кое-что купить, а он не сможет.
Сара вошла в стариковскую квартиру. От женщины пахло чем-то затхлым и еще лавандой.
— Эллис! — крикнул старик из другой комнаты. — Что ты там делаешь, Эллис?
— Попросите аптекаря дать мне лекарство вот по этому рецепту, — сказала старуха торопливо. Старик медленно приковылял в комнату.
— Подожди-ка, — сказал он жене.
— У меня боли, — сказала Эллис.
— Я же тебе говорил, что позднее схожу в аптеку и все возьму. Не обращайте на нее внимания, — сказал он Саре. — Послушайте, что я вам хочу сказать, больше тут в доме скандалов не будет. Я приказал тем людям, чтобы они выметались прочь.
— Что теперь с ними будет? — спросила Сара. — Куда им податься?
— Я так подозреваю, что они вернутся в Джорджию, — сказал он. — Вот так — думаешь, что знаешь, кому сдал жилье, а ни черта ты про них не знаешь.
Саре представилось, как они в старом «бьюике» катят на юг, заднее сиденье забито шмотками и поверх всей кучи — настольная лампа.
Сара вышла из дома на улицу. Ей нужно было в бакалею. Она шла по тротуару и остановилась перед домом, выкрашенным желтой краской. Во дворе кот подкрадывался к птичке. Сара хлопнула в ладоши, птичка улетела. Кот наступил на цветок.
Прямо напротив стояла церквушка. Хотя она была обсажена деревьями, вид у нее был предельно унылый. Саре не хотелось заходить в церковь, но она перешла улицу и вошла. Как ребенок, она заставила себя сесть пряменько, не горбясь, на твердую скамью и внимательно слушать органную музыку. Она увидела изображение Христа в витражном окне. Бледный и невыразительный, с белым ягненком на руках. Грязные мысли запрыгали в голове Сары. Она слямзила пятнадцать центов с тарелки для подаяний. Теперь ей захотелось побыстрей убраться из церкви. Но тут же она почувствовала, что должна запомнить это место — стол, густо заставленный свечками, столб солнечного света, бьющий через высокое окно, увядшие цветы в кувшине на полу рядом с алтарем. И, запомнив, выскочила на улицу, на простор и чистый воздух. Она шла в бакалейный магазин. Она решила привести свою жизнь в порядок. Порядок виделся ей в форме яйца…
Тимоти уже сидел у нее в комнате на полу в позе «лотос», когда кто-то постучал в дверь.
— Это, должно быть, Верн, — сказала она и открыла дверь.
Чистенький, тщедушный человечек, работавший посудомоем в «Рыбном доме», вручил ей цветы. На нем была белоснежная сорочка, не застегнутая на верхнюю пуговку, и виднелась золотая цепочка на шее.
— «В любви томленьях жажду жить, — продекламировал он. — Любви оковы волочить, ключ от оков с тобой делить — все слаще, чем свободным быть».
— Изумительно, Верн! — сказала Сара.
Верн потрогал свою брюнетистую шевелюру. Это был парик.
— Я хочу, чтобы ты познакомился с Тимоти, — сказала она, отворяя дверь пошире.
И в то же время чувствовала, что эти люди и эта квартира не имеют к ней никакого отношения.
— Прошу прощения, — сказал Верн.
— Как дела, Верн? — сказал Тимоти, не вставая с пола.
— А я думал, что буду единственным гостем, — сказал Верн. Он оставался за порогом на лестничной площадке.
— Понимаешь, все произошло в последнюю минуту, — сказала Сара. — Тимоти только что переехал в квартиру на первом этаже, — она попыталась взять Верна за руку, но он отступил, не сводя с нее глаз.
— Красивые девки — все на один лад, — зло отчеканил он, — говорят одно, думают другое. — И пошел вниз по лестнице.
— Я все тебе по-честному сказала! — крикнула Сара вдогонку. Она услышала, как открылась и тихо закрылась парадная дверь.
— Что вы ему обещали?
— Я пригласила его на обед по случаю его дня рождения, — сказала Сара.
Ома захлопнула комнатную дверь и прислонилась к ней спиной.
— Тогда не надо было меня звать, — сказал Тимоти.
— Я не собиралась заводить с ним роман, — сказала она. — Но, когда увидела, что сильно ему нравлюсь, подумала, что надо бы как-то оказать парню внимание.
— Вы оказываете внимание каждому парню, которому нравитесь? — спросил Тимоти.
— А вы разве не так поступаете с девушками? — спросила она.
— Он влюблен в вас, — сказал Тимоти, — и никогда вам этого случая не простит.
Двадцать один
Воскресным утром ресторан был полон. Посетители приходили семьями и жевали блины с рыбой за столами, покрытыми белыми бумажными скатертями. Девушка и мать переговаривались пронзительными голосами. Сара подошла к мужчине, сидевшему в одиночестве у окна за столиком на двоих. Сидел он очень прямо, в строгом костюме, и смотрел в окно.