— У нас с ним чуть не сорвалась поездка на Кубу. Всегда буду благодарна судьбе за эту поездку. Единственное большое дело, которое мы провернули с Эдвардом.
Саре тоже хотелось побывать на Кубе.
— Я не верила, когда он говорил, что любит меня. Я не сомневалась, что люди, глядя на нас, удивлялись, как эта образина подцепила такого красавца.
— Ну зачем ты так, Хэрриет! — сказала Сара. Ей захотелось погладить подругу по руке.
— По-моему, ужасно быть двойняшкой, — сказала Хэрриет. — Я бы взбесилась от того, что со мной рядом все время ходит моя копия.
Сара изучала список, приклеенный липкой лентой к дверце холодильника: «Кошачья еда, вермут, бумажные полотенца». Потом перевела взгляд на брызги жира на плите.
— Сестра-близнец — это все равно, что часть твоего я, вышедшая из-под твоего контроля, — сказала она. — Часть, которая может тебя подвести.
— Хорошенькие женщины сами себя подводят. Ты должна быть сильной, моя дорогая, — сказала Хэрриет.
— А можно найти в себе силы, чтобы быть сильной? — спросила Сара.
— Вопрос не глупый, — сказала Хэрриет. Она подлила себе и Саре еще «Мартини». — Хэрриет, не кокни рюмочку, — сказала она себе. Язык у нее уже заплетался.
Пока они пили, в комнату вошел длинношерстый кот и стал тереться о ноги Сары. Здоровенный такой котище.
— Не разрешай Глупышу прыгать к тебе на колени, если тебе не хочется, — сказала Хэрриет.
Сара позволила коту вспрыгнуть ей на колени. Она почувствовала к нему нежность.
— Одно я тебе скажу, Сара, точно, — Хэрриет подперла подбородок ладонью. — С твоей внешностью я бы пошла на телевидение.
Сара представила себя теледикторшей. Она ждет выхода в эфир. Она в изумительном гриме, но из-за этого она не может двинуть ни единым мускулом лица. И вот ее очередь говорить, а она не в состоянии вымолвить ни словечка.
— А что случилось с тем твоим мотоциклистом? — спросила Хэрриет и оглядела кухню, словно прикидывая, не пора ли ее перекрасить.
— Он меня бросил, — сказала Сара. Она опустила голову на руки и закрыла глаза.
— Мужики всегда нас бросают, — сказала Хэрриет.
Когда кот спрыгнул на пол, Сара выпрямилась. Сердце билось часто-часто. Ей привиделось, будто желтый кот выкарабкался из канала и набросился на нее. Она свернула ему шею, как цыпленку, предназначенному для воскресного обеда. Гордо пошла дальше по пыльной тропинке, но тут на нее прыгнул лев…
Двадцать семь
Ресторанная кухня была полна пара и голубоватого света флуоресцентных ламп. Сара почувствовала испарину на лице, когда они с Лаурой пробегали мимо посудомоечной машины. Она вспомнила о Верне из ресторана «Рыбный дом», о его золотой цепочке и парике. Она никогда его не забудет. И всегда будет чувствовать себя виноватой.
Один из поваров произнес на китайском что-то приветливое, судя по тону, и все рассмеялись. Лаура попросила извинения за то, что они вынуждены покинуть ресторан через кухню. Восточные люди в белом и женщины в обычной одежде работали за сверкающими стойками. Пружина запела, когда Сара, навалившись, распахнула дверь черного хода. Дверь захлопнулась за ними с грохотом. У высокого деревянного забора стоял мусорный контейнер. Ночь была морозная, черная, падал снежок. Они быстро вышли со двора на улицу.
Сара включила мотор и отъехала от обочины. Лаура с убитым видом сидела рядом.
Мэтью предупредил Лауру, что у него деловой обед с клиентом. Поэтому Лаура не стала готовить дома, и они с Сарой пошли в ресторан «Пекинская утка». У них еще не приняли заказ, как в зал вошел Мэтью почти в обнимку с какой-то девушкой. «Уходим через кухню», — бросила Лаура и первой выскочила из-за столика.
Они проехали мимо студенческого городка и нового торгового центра на окраине города.
— Никому не рассказывай, — сказала Лаура.
Сара покосилась на сестру. Та уставилась на огонек радиоприемника. Радио играло едва слышно. Сара узнала этот взгляд. Такое чувство было ей знакомо. Лаура вдруг резко втянула в себя воздух.
— Мне нужно подумать, что делать, — сказала она.
Сара выехала на шоссе и повела машину на запад. Съехала с отключенным мотором с холма, мимо старой свалки и ветром пронеслась по мосту. Шоссе в свете фонарей убегало вдаль ровной ниткой.
— Если ему хочется жить таким образом, пусть живет. Я из-за этого волосы на себе рвать не намерена.
— А по-моему, тут есть от чего прийти в бешенство, — сказала Сара.
— Не хочу, чтобы он знал о моих переживаниях.
Сара опустила руку и выключила фары. Не меняя ни на миллиметр положения руля, она мчалась точно вперед. Обычно она, от беды подальше, долго так руль не держала, но иногда ей хотелось, чтобы стряслось что-нибудь худое. Пусть хоть сейчас, когда она несется сквозь тьму, жизнь как-нибудь переменится.