Сара распахнула дверцу кухонного буфета.
— Нет, я им не нравился, — сказал Ллойд.
— Всем ты нравишься, — сказала Лаура.
— Не в том было дело, Ллойд, — сказала Айрин. — Отец считал, что я слишком молода для замужества, и к тому же мама себя тогда плохо чувствовала. Ему пришлось остаться с ней дома.
Сара села к столу и снова встала. Она выдвинула ящик буфета и достала салфеточки под тарелки.
— Только спустя несколько лет они приняли меня, — сказал Ллойд и откинулся на спинку стула.
— Ты тут был не при чем, — сказала Айрин. — Даже если тебе приятно думать, что тебя не любили. Папа хотел, чтобы я сначала закончила колледж. Во времена депрессии мы были фермерами.
— Сколько человек будут обедать? — спросила Сара.
— Мы все четверо, — сказала Айрин.
— А бабушка?
— Она уже поела.
— Я преуспел в жизни не хуже, чем иной с высшим образованием, — сказал Ллойд. — Опыт — лучший учитель.
— Никто с тобой не спорит, — сказала Айрин.
— Надеюсь, что я не передал дальше по наследству мой комплекс неполноценности. Хотя, кто знает… — сказал Ллойд.
— Думаю, что не передал, — сказала Лаура.
— А я думаю, передал, — сказала Сара.
Айрин взглянула на Сару.
— Вот ты действительно закомплексована, — сказала она.
— Это звучит, как обвинение, — сказала Сара.
— Просто говорю то, что думаю, — сказала Айрин.
— Когда ты впервые заметила мой комплекс? — спросила Сара.
— Когда ты была первокурсницей в колледже, — сказала Айрин.
Сара помнила, что в то время очень много спала и все время чувствовала вину, потому что позволяла одному мальчику тискать себя. Никогда не отказывала.
— Почему же ты не отвела меня к психиатру?
— Собиралась, но подумала, что это у тебя возрастное, само пройдет. А вообще-то, наверное, следовало показать тебя врачу.
— Зачем? Она у нас в полном порядке, верно, Сестричка? — сказал Ллойд.
Лаура бросила на сестру быстрый сочувственный взгляд.
— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — сказала Айрин.
— Тебе нравилось жить на ферме, мама? — спросила Лаура.
— Я там выросла, поэтому, конечно, мне там нравилось.
— Можно вырасти на ферме и возненавидеть ее, — сказала Сара.
Она разложила на столе салфеточки.
— Вы были бедные? — спросила Лаура и положила в рот кусочек сыра.
— Это вкуснее с яблоком, Сестричка, — сказал Ллойд.
— Она не ест углеводы, — сказала Сара.
— Совсем уж избегать углеводов не надо, — сказал Ллойд.
— Во времена депрессии все были бедные, — сказала Айрин.
— Ну, не все, — сказал Ллойд. — Я подозреваю, что моей семье повезло больше, чем многим другим. — Он встал и открыл дверцу холодильника.
— Я рада, что нам не угрожает экономический кризис, — сказала Лаура.
— Зимой мы жгли свою кукурузу. Вы представить не можете, что такое — жечь кукурузу, которую сами же, своими руками вырастили на корма, — сказана Айрин.
— А лошадь у вас была? — спросила Лаура.
— Нам приходилось держать лошадей, чтобы на них пахать, — сказала Айрин. — Еще у нас был рогатый скот и свиньи тоже. Никогда не забуду запах откормочной площадки для свиней. Я все время боялась, что от моей одежды разит, как из хлева, и я повсюду ношу эту вонь с собой.
— Помню, когда нам было по пять лет, — сказала Лаура, прислонившись к кухонной стойке, — я под грушевым деревом лепила куличики из грязи. Мне запомнился их запах.
— Наверное, это было сразу после дождя, — сказал Ллойд.
— Я подумала, что, наверное, никогда не забуду запаха этих куличиков, даже когда вырасту.
— Ну, вот видишь, — сказала Айрин бодрым тоном. — Ты и не забыла.
— А коробочки молочая! — воскликнула Лаура.
— Это были наши жемчуга, — сказала Сара. Она расставила тарелки и выложила на стол кучей столовые серебряные приборы. Потом подошла к окну и уставилась в него.
— Хотя многого из прошлого я уже не помню, — сказала Лаура. — Иногда я чувствую, будто плыву в жизни по течению, а что-то главное ухватить не могу.
— Как у тебя со здоровьем, Сестричка? В порядке? — спросил Ллойд.
— Все в порядке, папа, — сказала Сара. Если Джек снова позвонит ей, она ему ничего не скажет, послушает его голос и повесит трубку. А если появится на ее пороге, она только взглянет на него и закроет дверь перед его носом.
Двадцать девять
Чья-то рука дотронулась до ее плеча, и сердце ее забилось, как сумасшедшее. Сара сидела на стойкой бутербродной в помещении автостанции. Время прибытия автобусов было написано разноцветными мелками на черной доске, висевшей над кофеваркой.