— О чем задумалась? — спросила Сара.
— Так, ни о чем, — сказала Лаура.
— Волнуешься?
— Нисколько, — сказала Лаура.
Они вошли в кухню, и Лаура осмотрела стол с закусками. Сара взяла веточку цветной капусты и воткнула в дырку в ломте сыра рокфор. Вошел отец и стал выбирать себе спаржу. Он был невысок ростом, среди Бродерхаузов рослых мужчин не было.
— Ты великолепно выглядишь в смокинге, папа, — сказала Лаура.
Ллойд похлопал себя по животу — ради свадьбы он сбросил вес.
— Без пуза, действительно, здорово, — сказал он.
— Спасибо тебе за все, папа.
— Ты счастлива, Сестричка? — спросил он.
Лаура заплакала.
— Не вижу причин для слез, — сказал он, доставая из кармана платок. — На-ка вот, вытри нос.
Вошел отец Мэтью и приобнял Лауру.
— Мы, честное слово, счастливы заполучить такую девчушку в нашу семью, — сказал он.
Лаура стояла и молчала.
Фирма Гарольда Рэнда занималась продажей и установкой отопительных приборов и кондиционеров.
— Скажите своему парню, чтобы он получше заботился о нашей дочке, — сказал Ллойд.
— Послушайте, Ллойд, — сказал Гарольд, — меня давно интересует, как это вы определяете места, где рыть колодцы. — При этом он глядел на стол за спиной Ллойда.
— Колдую с помощью одежной вешалки, — сказал Ллойд.
— Ну, елки-палки! — громогласно расхохотался Гарольд. — А грушевой веточкой не пробовали?
— Грушевую веточку не всегда найдешь, — сказал Ллойд. — Вот в чем штука, понимаете. А вешалка, она всегда под рукой.
— А вы слыхали об одном парне, который нашел воду в Южной Америке, ворожа над географической картой? — спросил Гарольд своим грохочущим голосом. — И ведь в жизни ногой не ступал в Южную Америку!
— Некоторым такое удается, — ответил Ллойд. Он, кажется, тоже заговорил во весь голос.
— Не знаешь, где твоя сестра собирается проводить медовый месяц? — спросил Ллойд Сару, когда Гарольд увел Лауру.
— Нет, папа, не знаю.
— Я тебе не рассказывал, какой розыгрыш устроил мой папаша, когда его двоюродная сестра выходила замуж?
— Примерно раз сто рассказывал, папа.
Элберт и Бэрди отправились поездом в Сан-Луи проводить медовый месяц. А дед уже побывал до них в отеле и запустил к ним в номер белую мышь.
— Мне кажется, что люди тогда жили веселее, — сказала Сара.
— Ты помнишь, мама, эту историю, как дед подбросил молодоженам мышь? — спросил Ллойд.
Мирти Бродерхауз вошла, держа в руке бокал для шампанского, наполненный имбирным элем. Она полагала, что все гости тоже пьют имбирный эль.
— Конечно, помню, — сказала она певучим голосом.
— Веселые розыгрыши ушли в прошлое, папа, — сказала Сара.
Она протянула руку за томатным соком. Какая мука, когда хочется сбежать из семьи, но не можешь решиться. Она подумала, что имена Элберт, Бэрди, Мирти принадлежат людям определенной категории. Общаясь с ними, она испытывала желание пошире распахнуть окна и перекрасить комнаты.
— Сейчас бы пожрать всерьез, — сказал Ллойд, оглядывая кухонный стол. — Этим я не хочу сказать, что здесь неважнецкая еда.
Сара едва не расплакалась и обняла отца.
— Что с тобой? — спросил он, тоже обнимая ее.
— Сама не знаю, — ответила Сара.
— Сегодня у твоей сестры — большой день. Парень ей достался что надо. Такой своего в жизни добьется.
Мэтью приехал из Чикаго после того, как не прошел в Северо-западный университет, и поступил в здешний колледж. Закончив колледж, он здесь и остался в надежде заколотить кучу денег на торговле недвижимостью.
— Я тоже думаю, что он не промах, — сказала Сара.
Из всех приятелей Сары ее родителям нравился один только Чарльз Рид, сын фермера. Ростом Чарльз был под два метра. Сара никак не могла догадаться, о чем может думать такой верзила. Он напоминал ей мужчин из родни ее мамы и она всячески старалась полюбить его. Она знала, что он хороший человек. Он дарил ей дорогие духи, и всякий раз, душась ими, она чувствовала себя немножко чужой самой себе.
Когда под вечер Чарльз вошел в гостиную их дома, ее мать вскочила с кресла и всплеснула руками, совсем как это делают плохо воспитанные, а может быть, наоборот, очень хорошие девочки. Сара никогда прежде не видела, чтобы мать так себя вела. Чарльз взял мать за руку, словно был обучен целовать дамам ручки и намеревался продемонстрировать свое великосветское воспитание. «Мама, сядь!» — мысленно приказала Сара. Айрин опустилась в старое кожаное кресло, стоявшее рядом с книжным шкафом, а Сара с Чарльзом уселись рядышком на тахте у противоположной стоны. Чарльз не взял Сару за руку. Он наклонился вперед, положив локти на колени. Сара разглядывала висевшие на стене портреты маминого прадеда и дядьев. Все они были в твердых белых воротничках и не улыбались.