Рука хватает меня за ногу под столом. Мать лишь немного выше меня и стройная, но она сильная. Её ногти впиваются в кожу, и я изо всех сил стараюсь сохранить неподвижность, спешно соображая.
Я смеюсь. Нервный звук разносится по столовой.
— Я ещё не замужем, Принц Кедрик. Это означает, что моё имя всё ещё начинается с «О». Я знаю, что в Гласиуме совсем иные традиции. Вы также можете не знать, что если вы овдовели, то в начале вашего имени появляется буква «А», — я немного бормочу, так как гробовая тишина уже достала меня.
Я захлопываю рот.
Раздаётся гулкий шепот. Ногти впиваются ещё сильнее, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не захныкать.
Брови Кедрика высоко поднимаются по лбу.
— Ох, я прошу у вас прощения, Татума. Боюсь, что жара доконала меня.
Некоторые придворные смеются над этим.
Я делаю неглубокий вдох.
— Мы не можем ожидать, что вы, придя из другого мира, будете знать всё, что требуется знать.
Я почти плачу, когда мать убирает свои ногти. Это ощущение похоже на извлечение пяти заноз одновременно. Невозможно удержаться от того, чтобы не сгорбить плечи. Я прикусываю губу, чтобы не издать ни звука.
Кедрик хмурится, я не знаю, понимает ли он, что она сделала.
— Вы очень отзывчивы, извините за ошибку.
Кедрик глубоко кланяется мне, а затем матери. Я вздрогнула, когда он неправильно расценил способ выйти из этой сложной ситуации.
Снова начинаются перешептывания и тихие разговоры. Оландон выдыхает рядом со мной, и берёт мою трясущуюся руку под столом. Я искоса смотрю на мать, не двигая головой. Она наклоняется вперёд и заводит разговор с советником, на время забыв обо мне. К сожалению, это означает, что дядя Кассий находится в поле моего зрения. Он смотрит на меня с жуткой улыбкой, как будто кто-то другой держит его за ниточки и тянет вверх уголки его рта. Он улыбается только по одной причине. Позже мне нанесут визит.
Поднявшись, я выхожу из круга размеренным шагом, держа голову высоко поднятой. Обычно придворные просто перешептываются, когда я прохожу мимо, но сегодня они полностью развернулись в своих креслах и смотрят на Солати, которая позволила Бруме использовать своё сокращенное имя.
Это будут обсуждать до конца моей жизни.
ГЛАВА 04
Кровь капает из моего носа на ковёр. Ковёр выглядит новым. Я ухмыляюсь разбитой губой, надеясь, что так он действительно новый. Интересно, сколько пятен крови покрывает его. Эта комната, как и остальные во дворце, выполнена из чёрного Каура — единственного дерева, способного вынести пожары четвёртой ротации. В своём детстве я называла её башней пыток. Круглая комната не имеет отверстий для выхода наружу, вероятно, чтобы никто не мог услышать крики.
Мать и дядя Кассий сидят на смотровом балконе, наблюдая за моим наказанием. Смех Кассия всё ещё звенит в моих ушах. Я рада, что он не присоединился к избиению, он любит бить в одно место непрестанно.
— Спасибо, Риан. Ты преуспеешь тут, — мать обращается к стражнику.
Стражник, всё ещё стоящий за моей спиной, возвращается на место, огибая округлые стены комнаты.
Моё замешательство по поводу лёгкости побоев рассеивается. Вероятно, Риан был шокирован тем, что ему пришлось бить Татуму в свой первый день в Элите.
Я кладу руки на колени, отталкиваюсь, чтобы встать. Я всегда так делаю, поскольку убеждена, что это злит мать. Как и кровь на ковре, это мой маленький акт неповиновения. Единственная возможность контроля под её властью. Я откидываю голову назад, когда мой дядя идёт к передней части балкона, желая, чтобы он перевалился через край и упал на голову. Представлять его гибель — одно из моих любимых занятий.
Кассий высокий, выше матери. Их обоих пощадила старость, хотя я знала, что не всё это настоящее. Оландон сказал мне, что мать красит свои каштановые волосы ягодами. Тем не менее, их лица скульптурны, и у каждого из них глубокие карие глаза. В молодости они были потрясающими.
— Будь благодарна за постоянное милосердие Татум, — громыхает дядя Кассий.
Я закатываю глаза, но кланяюсь матери, сидящей на Троне позади него. Я разворачиваюсь на каблуках и выхожу через открытую дверь с высоко поднятой головой, и лишь слегка прихрамывая. Есть несколько вещей, которые я хотела бы сказать, но, зная, что это верный способ быть снова избитой, я продолжаю сжимать губы.