— Хамиш прилетал несколько раз, разыскивая тебя, — говорит Иша.
Я киваю, пережёвывая нежное мясо и хлеб. Я сдерживаю стон восторга, но только чуть-чуть. Тушёная говядина Иши могла бы почти соперничать с тушёной говядиной Лавины.
— Я навещу его завтра, — отвечаю я.
Искать Хамиша — это не то, чем я должна сейчас заниматься. Он испытывает ко мне чувства, а я не отвечаю ему взаимностью. Я знаю, что чувствую к Хамишу: дружбу. Но донести это до него — совсем другое дело. Иногда я скучаю по отсутствию эмоций в культуре Солати.
Я проглатываю последний лакомый кусочек и удивлённо смотрю вверх. Адокс опускается на скалу Иши. Я наблюдаю за старым вождём от костра, пока он приближается, и пытаюсь оценить его гнев. Мне требуется несколько секунд, чтобы проанализировать его поведение: напряжение, подёргивание, постукивание. Всё это что-то значит. То, что когда-то приходило ко мне естественно, стало труднее без регулярной практики. На Гласиуме нет необходимости в поисках истины. Брумы блаженно и часто грубо объясняют, что они имеют в виду.
Адокс выглядит гораздо спокойнее, но жёсткая линия его челюсти и нехарактерная холодность глаз говорят мне о многом. Он тихо обращается к Ише, и она кивает, пристёгивая Флаер.
Он поддерживает зрительный контакт, пока хромает к костру, сцепив руки за спиной. На этот раз он не садится. Плохой знак. Я жду.
Адокс прочищает горло.
— Прошу прощения за сегодняшний гнев. Вести, которые ты принесла, были, мягко говоря, шокирующими. Я пришёл, чтобы дать тебе мой окончательный ответ, — говорит он.
Он будет малоприятным, я уже могу это сказать.
Он поднимает руку, когда я открываю рот.
— Я не буду рисковать жизнью местных семей или тайной нашего убежища. Если существует хотя бы возможность на продолжение нашего скрытого образа жизни, мы будем действовать, как всегда, и надеяться на лучшее, — начинает он. — Если мы поможем вам, то риск для нас велик, а последствия значительны. Я говорил тебе, что не хочу помогать двум мирам, которые так ужасно обошлись с нами из-за выбора наших родителей, но этот пункт мал по сравнению с другими моими причинами.
Он отворачивается от меня и продолжает:
— Моё решение поддерживают те, кто сейчас находится у власти. В частности, Татум Осолиса, которая известна своей жестокостью по отношению к своему народу. Но… у меня есть сомнения относительно вашего Короля. Он молод. Я мало что о нём знаю. По всем сведениям, он большую часть времени проводит в замке. Как я могу быть уверен, что в один прекрасный день он не решит уничтожить Ире? — спрашивает он.
Он рассуждает здраво. Это не значит, что он прав, но я могу понять его позицию.
— Зачем так рисковать, если можно просто продолжать идти своей дорогой?
Он снова поворачивается ко мне.
Я выбираю свои следующие слова с осторожностью.
— Тебе никогда не нужно будет бояться меня. Но твой аргумент основывается на том, что Ире останется в тайне. Адокс, Джимми влетел в королевский замок. Твои люди уже раскрыты. Как много времени потребуется Брумам, чтобы понять, что есть только одно место, где такие полёты могли бы остаться незамеченным? Только одно место, где могло понадобиться такое приспособление, как Флаер? Без секретности Ире обречено. Оно не может противостоять двум мирам. Оно не сможет противостоять даже одному.
Я становлюсь рядом с ним и направляю взгляд в огонь. По правде говоря, я хочу схватить его за сутулые плечи и встряхнуть.
— Твои сомнения в отношении моего Короля понятны, но необоснованны. Его рассуждения объективны и здравы. А вот твоё суждение о Татум вполне справедливо.
Я хмурюсь и поднимаю взгляд от огня. Он подумает, что я пристрастна. Поддерживаю своего короля, уничтожая врага, так ответил бы верный подданный. Как он ошибается.
Я изучаю его лицо.
— Возможно, вопреки всему, вам удастся пройти через это незамеченными. Но в один прекрасный день, либо население станет слишком большим для Ире, либо кто-то будет замечен в полёте, вас обнаружат. У тебя есть возможность заслужить расположение Гласиума, а со временем и Осолиса, за помощь в предотвращении этой войны, — говорю я. — Возьми под контроль то, как о вас узнают. Не жди, пока тебя загонят в угол.
Слова звенят внутри меня. Адокс меркнет, как только я понимаю, что слова, которые я произнесла, в точности описывают моё затруднительное положение с вуалью. Буду ли я ждать, пока меня загонят в угол, чтобы открыть, кто я на самом деле? Или я возьму всё в свои руки? Странно, но эта мысль звучит глубоко внутри меня так, как никогда раньше. Внезапно путь, по которому я должна следовать, становится ярким и ясным. У меня есть несколько секунд полной ясности, прежде чем я вспоминаю, где нахожусь.