Я смотрю невидящими глазами на дверь зала заседаний. До меня доносится глухое бормотание. Они там — мои друзья! Останутся ли они моими друзьями через полчаса?
На дрожащих ногах я приближаюсь к двери. Когда стены начинают пульсировать вокруг меня, я на секунду удивляюсь, что это не произошло раньше. Я наклоняюсь, пока обеими руками не упираюсь в дверь. Я знаю, что мне нужно сделать, чтобы всё прошло. Я контролирую ситуацию. Это исходит от меня. Я единственная, кто может заставить это исчезнуть. И оно уйдет. Я знаю, потому что я делала это раньше. В итоге, стены, вместо того чтобы пульсировать, начнут дрожать, потом вибрировать. В конце концов, они будут просто мерцать.
Стены перестают двигаться.
Я пялюсь на тяжёлую деревянную дверь передо мной. Бормотание по-прежнему различимо. Мои друзья на другой стороне издают этот звук, а не мои враги.
"Они не мои враги", — повторяю я.
В любом случае, я должна знать, с какими взглядами мне придётся столкнуться, если я хочу хоть немного счастья в своём будущем.
Я оглядываюсь через плечо.
Король сказал подождать его, прежде чем входить в комнату. Но он не всегда будет рядом, чтобы на него опереться. Я не должна привыкать к этому. Я делаю успокаивающий вдох, заставляя свои сжатые пальцы взяться за увесистую дверную ручку. Я нацеливаюсь на невозможное будущее, которого я не могу не желать.
Больше некуда идти, кроме как вперёд.
ГЛАВА 9
Дверь со скрипом закрывается за мной. Моё внезапное появление прерывает разговор собравшихся в зале. Я представляю, что четырнадцать любопытных людей сейчас смотрят в мою сторону. Шестеро из них понятия не имеют, кто эта за персона в вуали. Из всех них Рон, наверное, единственный, кто может догадаться, что сейчас вот-вот произойдёт.
Они сидят двумя группами. Слева — члены казарм, справа — делегаты и их жёны. Должно быть, они гадают, что у них может быть общего, раз их позвали сюда и собрали вместе. Я сомневаюсь, что они вообще разговаривали, хотя мужчины из казарм провели несколько недель в замке, тренируясь с некоторыми делегатами. Надо полагать, это тяжёлая работа — игнорировать группу людей, находящихся от тебя не более чем в пяти метрах. Но обе группы всё равно это делают. Пузырь истерического смеха вырывается наружу, и я крепко сжимаю губы.
— Татума Олина, — с поклоном приближается Малир.
Хотя он всегда вежлив, он совершенствует манеры для присутствующей компании из казарм.
— Ты знаешь, зачем нас вызвали?
Я гадаю, узнает ли Осколок мой голос.
— Скоро придёт Король, и вам расскажут, что происходит, — говорю я.
Я не хочу, чтобы мой голос звучал холодно, но ничего не поделаешь — это компенсация моих нервов, видимо. Краем глаза я замечаю, как Алзона и остальные поворачивают головы друг к другу. Моё сердце бешено бьётся. Догадались ли они?
Я опираюсь на стол в форме каменного круга, но быстро понимаю, что ноги меня не держат. Размеренными шагами я прохожу мимо членов казарм и замечаю широко раскрытые глаза Кристал. Она уверена, что смотрит на Татуму Осолиса. Знают ли остальные, кто такая Татума? Неужели я настолько изменилась под вуалью, что они не могут понять, что это я?
Я занимаю своё место напротив трона и жду.
Молчание Санджея ясно говорит о напряжении в помещении.
Король с грохотом распахивает дверь, и я чуть не падаю на пол в обмороке. Если я когда-нибудь и могла полюбить этот грохот, то только сейчас. За ним следует мой брат. Так вот куда исчез Джован? Меня захлёстывают эмоции. Он знал, что Оландон нужен мне здесь, рядом со мной.
Никто из явившихся мужчин не приветствует моих друзей.
Оландон подходит к столу, становится передо мной и опускается на одно колено. Покорный. Он одет в мантии. Должно быть, он замерз, но это хороший ход, мантии показывают нашу связь с Осолисом. И его почтительное отношение тоже поможет.
Он смотрит на меня, и я жестом указываю вправо. Он слегка удивлённо откидывает голову назад. Несомненно, он думал, что будет отправлен в левую от меня сторону. Ко мне подходит Король, оставив свой разговор с Роном. Он наклоняется через стол.
— Ты не дождалась, — говорит он.
— Я хотела сделать это сама, — шепчу я в ответ.
Он издаёт раздражённый гортанный звук.
— Конечно, ты хотела.
Он отталкивается от стола и поворачивается к находящимся в комнате.
— Садитесь, — бурчит он.
Я закатываю глаза от его грубости.
— Кто из двух групп сидит рядом друг с другом? — спрашиваю я Оландона.
— Между ними есть место, но Рон и мужчина, который ещё больше него, и со шрамами по всему лицу, — говорит он.
Лавина.
В комнате воцаряется тишина. Я начинаю, когда понимаю, что Джован повернулся в мою сторону.
— Татума, кажется, есть что-то, что ты хотела сказать, — подсказывает он.
Ужас не просто бьёт меня по лицу; он проносится сквозь меня с силой скачущего стада. Я не задумывалась об этом моменте. Момент прохода через дверь полностью поглотил меня. Как я собиралась сказать им?
Стены начинают мерцать.
По всей видимости, я подала какой-то знак, потому что Оландон берёт под столом мою руку и сжимает.
— Д-да, Король Джован.
Я встаю, когда он начинает двигаться вокруг стола. Он не занимает позицию слева от меня. Он так же и не садится. Он становится сразу позади меня, предоставляя мне слово и буквально прикрывая меня.
Я прочищаю горло, гадая как начать. Тишина такая громкая, и я знаю, что все удивляются, почему я молчу. В моей груди бьётся страх.
Слова настолько тихие, что я едва слышу, как они звучат позади меня.
— С самого начала, Лина.
Джован произносит моё имя как ключ. Барьер в моём сознании ломается, и я точно знаю, с чего начать.
— Вероятно, вы все задаётесь вопросом, почему сегодня вас позвали сюда, — говорю я, чувствуя облегчение от того, что мой голос звучит отчётливо. — Правда в том, что, хотя вы ещё не знаете этого, вы все важны для меня.
— Что сказала девчушка?
Я слышу шёпот Льда. Остальные шикают на него.
— Для тех из вас, кто не... привык ко мне, я — Татума Олина. На языке Брум это означает, что я принцесса, наследница трона Осолиса, — я делаю успокаивающий вдох. — Моя мать с рождения скрывала меня. Возможно, вы слышали об её неприязни ко мне даже здесь... это, определённо, не секрет в моём родном мире, — я тяжело вздыхаю. — По правде говоря, я не люблю говорить о своём детстве. Большую его часть я провела взаперти в комнате, а в десять лет мне разрешили выйти, только для того, чтобы я открыла для себя тёмный и извращённый мир.
Позади меня раздаётся резкий вздох. Упс, не думаю, что Джован знал эту деталь. Я продолжаю:
— Я очень страдала от рук своей матери. Меня избивали до крови бессчётное количество раз. То, что было сделано, слишком ужасное и личное, чтобы пересказывать.
Кто-то задыхается. Фиона.
— К счастью, мой брат, Оландон, помогал мне настолько, насколько мог. Он, вместе с моими юными братьями-близнецами и старым другом, сделал жизнь сносной.
Я кладу руку на плечо брата.
— Моя жизнь шла своим ходом, и я не ожидала, что она изменится, пока из Гласиума не приехала делегация мира. Некоторые из вас были в той делегации, — говорю я, жестом указывая на место, где сидят Роман, Аднан и остальные. — Но кое-кого я узнала ближе остальных. Принца Кедрика. Во время перезаключения соглашений мы успели хорошо узнать друг друга. В конце концов, он решил спросить, почему я ношу вуаль, — я окидываю взглядом место, где сидят собравшиеся. — Те из вас, кто знал его, могут представить, сколько самообладания ему потребовалось, чтобы не спросить меня об этом раньше.