— И так же пара человек за тем столом, — я указываю на Томи и несколько других делегатов. — И ещё Король и пожилой мужчина справа от него, — говорю я, указывая на Роско.
Я изучаю стол, пока у меня есть повод смотреть в ту сторону. Ашона нигде не видно. Интересно, синяк Джована стал хуже? Я не могу разглядеть из-за вуали.
Оландон глубоко потрясён. Я чувствую лёгкое неодобрение, исходящее от него, по тому, как он слегка отстраняется от меня. Остальные сосредотачиваются на еде.
Закатив глаза, я прохожу к прилавкам с едой и набираю немного фруктов для нас обоих. Я колеблюсь и беру немного мяса для брата. Сомневаюсь, что он будет его есть, хотя оно поможет ему восстановиться. Стоит попробовать.
Он удивляет меня тем, что почти заглатывает его. Я возвращаюсь и приношу ему ещё. Садра наблюдает за ним и останавливает его на половине второй тарелки, призывая быть осторожным. Он прислушивается.
— Ты хорошо знаешь этих людей, — говорит Оландон.
Он встревожен моим откровением больше, чем я ожидала. Неужели прошло столько времени, что я забыла о важности наших обычаев? Просто здесь всё иначе. В Гласиуме я делаю то, что никогда бы не подумала сделать в Осолисе, я приспособилась.
— Это так. Ты не узнаёшь этих людей? Это делегаты из Осолиса, — говорю я.
Мой брат дёргается на своём месте. В нашем мире это эквивалентно переходу из сидячего положения в стоячее. Сегодня он уже дважды это сделал.
— Эти люди взяли тебя в заложники, и ты всё же позволяешь им не использовать твой титул? — спрашивает он.
— Наверное, это звучит плохо, если так говорить.
Я смеюсь. Это срабатывает, напряжение за столом несколько рассеивается.
— Потому что это плохо. Они обращались с тобой — будущей королевой — как с какой-то деревенщиной, — говорит Оландон.
— Брат, — предупреждаю я, — много чего произошло после смерти Кедрика. Многого ты ещё не знаешь. Я попрошу тебя не выносить суждений, пока у нас не будет лучшей возможности поговорить.
Настала его очередь вспыхнуть, покраснеть. Он наклоняет голову.
— Как скажете, Татума.
Фиона начинает говорить, снимая остатки напряжения.
— Как долго мы здесь пробудем?
— Недолго, мой цветочек. Стражники должны скоро закончить, — говорит Санджей, громко целуя её.
Аднан ударяет его, когда поцелуй продолжается слишком долго.
— Они часто так делают, нанося удары. Это означает, что ты им нравишься, — объясняю я Оландону.
Сидящие за столом пялятся на меня. Малир почесывает голову.
— Хах, — говорит он. — Полагаю, так и есть.
Я улыбаюсь ему и смотрю в сторону волнения под аркой. Я наполовину встаю, не успев ничего сделать. Появляется Рон. Рядом с ним сидит Каура. Конечно, ему разрешили бродить по замку, пока все остальные сидели здесь. Должно быть, он был на псарне.
Я вскакиваю со скамейки и свищу ей. Вспомнит ли она меня?
Она резко поворачивает пушистую голову в мою сторону. Я вижу, как она нюхает воздух. Затем она летит между столами ко мне. Смеясь, я раскрываю руки, приветствуя её. Прежде чем я успеваю обнять её, передо мной появляется тело. Каура останавливается и, рыча, выгибает спину.
— Ландон, что ты делаешь? — спрашиваю я.
— Эта тварь нападает на тебя, — говорит он, не сводя глаз с моего возлюбленного питомца.
Я подаю сигнал Кауре, чтобы она отступила.
— Она моя, — говорю я.
Я обхожу брата и прижимаю её к полу в объятиях. Каура скулит, яростно бьётся хвостом в мой бок. Она переворачивается на спину и покачивается из стороны в сторону, как раньше.
— Каура — мой щенок. Ну, я полагаю, что теперь она собака, — объясняю я моему молчаливому брату.
Она лижет мои кисти, мои руки. Все открытые места. Я крепко прижимаю её к себе. Её безоговорочное принятие меня после исчезновения так много значит.
— Я люблю тебя, девочка. Прости, что оставила тебя, — я чешу ей живот, пока она пихается лапами. — Разве она не прелесть? — говорю я через плечо.
— Я не уверен, — отвечает Оландон.
Каура рычит на него, когда я снова сажусь на скамейку, ближе к нему.
— Она тоже не уверена насчёт тебя.
Я улыбаюсь его обиженному выражению лица.
Замок освобождается к обеду. Последние два часа мой брат молчит. Я думаю, это смесь шока и усталости. На этот раз он принимает помощь Дозорного, чтобы вернуться наверх.
В нашей комнате мужчина усаживает Оландона на кровать и отодвигает шлем.
— Ашон! — вскрикиваю я. — Что ты тут делаешь?
Он пожимает плечами. Насколько человек в доспехах может пожать плечами. Обычно в замке Дозорные носят только нагрудную пластину и открытый шлем. Почему он в полном облачении?