Мы сидим за столом в ожидании первой трапезы Лавины. В комнате царит напряжённая атмосфера. Не потому, что неловко или кто-то сердится, а потому что мы пытаемся не рассмеяться при виде того, что готовит этот громадный мужчина. Он явно нервничает.
Я толкаю Льда локтем, и из него вырывается сдавленный звук.
— Что ты приготовил? — спрашивает Кристал у массивного мужчины.
Она самая выдержанная из всех нас.
— Говядину, — ворчит он.
Приготовление пищи сделало его разговорчивым.
Он так уверен в себе. Когда я впервые встретила этого грозного человека, все инстинкты самосохранения кричали мне, что нужно бежать. Быстро. Потом он обнял меня после моей первой драки, а теперь признался в тайной тяге к кулинарии. Я нахожу это почти таким же забавным, как и то, что Брумы любят вечеринки по случаю дня рождения. Надеюсь, это означает, что Лавина получал чью-то любовь в течение своей жизни. Судя по шрамам, пересекающим его лицо, так было не всегда. Он мало говорит, но его действия за пределами ямы очень нежные. И он лучший друг Осколка. Я узнала, что Осколок всегда проявляет исключительную рассудительность.
Лавина ставит массивное блюдо на середину стола и беспокойно крутится за ним. Все смотрят друг на друга. Вздохнув, я делаю первое движение. Для того чтобы кусок мяса отвалился от основного куска, моему ножу не требуется никаких усилий. Я кладу мясо на свою тарелку и отрезаю кусок поменьше. Лёд задерживает дыхание, когда я кладу одну из порций в рот.
Я поднимаю взгляд широко распахнутых глаз на Лавину.
— Это восхитительно! — довольно трудно кричать, когда у тебя во рту еда, но я справилась.
Его огромные плечи опускаются, его покидает напряжение. По его лицу расползается улыбка. И не как обычно. Он сияет. Я ухмыляюсь ему в ответ.
И тут же каждый желает получить свой кусочек. Бормотание и стоны раздаются за столом, когда каждый пробует свой первый кусочек сытного, нежного блюда. Лавина устраивается на конце скамьи рядом с Осколком и подготавливает свою обычную собачью миску. Улыбка не сходит с его лица.
Я жду, пока закончится трапеза.
— Итак, — начинаю я, — нам нужно новое оборудование для тренировок к турниру.
Мой первый комментарий вызывает несколько укоризненных взглядов сидящих за столом.
— У нас есть два месяца для подготовки, и я верю, что мы можем выиграть, если будем тренироваться достаточно усердно.
Я хочу сразу же начать внедрять новые элементы для этого соревнования.
На этот раз я добиваюсь полной тишины. Знаменательное событие. Шквал останавливается в процессе пережёвывания.
— Серьёзно? — Алзона полна сомнений.
Это неудачное начало.
— Да. Вчера я наблюдала за боями трёх лучших составов. Нет причин, почему мы не можем победить. Но мне нужно две вещи.
Лёд с нетерпением машет рукой, подначивая меня продолжать.
— Мне нужно, чтобы все поклялись, что будут стараться на турнире изо всех сил.
Я оглядываю стол. Все кивают. Лёд неохотно делает то же самое через несколько секунд.
— И мне нужно это оборудование.
Я смотрю на Алзону.
— Конечно. Если ты, правда, думаешь, что мы можем победить. Обсуди это с Вьюгой, — говорит она. — Пока вы вписываетесь в бюджет.
Мгновение я смотрю на неё, думая, не упустила ли я что-нибудь. Это было слишком просто.
— Я слышала, что «Джазирс» хорош, — говорю я Вьюге.
Убью двух зайцев одним выстрелом. Пока я буду там, заодно проведу расследование по стреле.
Он кивает.
— Думаю, Трюкач пользуется его услугами.
— Ещё кое-что, — говорит Осколок.
Мгновение он смотрит на меня, а потом поворачивается к Алзоне. Он постукивает пальцем по столу.
— Мы не можем драться пару недель перед турниром, — заявляет он.
Алзона открывает рот. Я могу сказать, что она готовится ответить «нет». И, должна признать, я согласна с ней. Нам нужна вся практика, которую мы можем получить.
Осколок поднимает руку.
— Каждый год за это время команда Хейла устраняет своих самых крупных конкурентов. В прошлую перемену это были мы с Вьюгой. Мы не могли соревноваться из-за травм. Моим рёбрам потребовалось два месяца на восстановление. Если ты хочешь выиграть турнир, ты перестанешь отправлять нас в яму за несколько недель до него. Даже Трюкач ставит своих слабых бойцов.
Я переосмысливаю свою позицию. Когда он преподносит в этом свете, это имеет смысл.
Долгое время Алзона молчит. Она смотрит на Кристал, которая изогнула бровь. Их общение без слов заставляет меня вспомнить об Оландоне. Мы тоже так делаем.