— Ты хочешь извинений? — спрашивает он. — Как именно ты собираешься получить их?
Я фыркаю на него.
— Посадить тебя на задницу будет достаточно.
Я выпячиваю бедро и ухмыляюсь ему. Он приближается ко мне.
— Я мечтал о спарринге с тобой с тех пор, как увидел вас в Куполе. Наверняка ты тоже об этом мечтала? — говорит он.
Мы обмениваемся улыбками.
— Итак. Если ты прижмешь меня, ты получаешь грушу, свои извинения, и я отстаю, — заканчивает он.
— А если ты победишь? — спрашиваю я.
Его губы сжимаются, и он усмехается.
— Ты простишь меня, и я съем оставшуюся часть груши на твоих глазах.
Я вздыхаю.
— Ты в любом случае можешь съесть эту грушу. Я хочу новую. Эта теперь заразная, — указываю на сочащийся фрукт.
Он оскорблено смотрит на меня. Я прикусываю щёку, желая удержать смех.
Он опускает грушу, и я бросаюсь на него. Он не оговорил, что это должен быть честный поединок, и мне понадобится любое преимущество, которое я смогу получить.
Он реагирует слишком быстро, чтобы я снова повалила его. Начинается борьба.
После очередного шквала ударов мы расходимся.
Джован стоит перед дверью. Я запускаю кувшин в его голову и двигаюсь к нему, он уклоняется. Кувшин разбивается. Он огибает меня, и мы меняемся местами. Я стою лицом к нему, мы оба на ногах. Без всякого предупреждения дверь ударяется об меня, заставляя меня попятиться вперёд.
— Всё в порядке…
Я поворачиваюсь к Дозорному, и все заканчивается за секунду. Я лежу на спине, прижатая, предплечье Джована на моей груди. Я бью ногами. Другой рукой он отмахивается от Дозорного. Тот отступает с изумленным выражением лица.
— Это не честно! Я не могла ударить тебя, пока Дозорный был здесь, — задыхаюсь я, извиваясь под его захватом.
Он просто смеётся, склоняя своё лицо ко мне.
— Если ты можешь атаковать меня со спины, то и я могу атаковать тебя со спины. Я выиграл, — говорит он, глядя в мои глаза. Его взгляд опускается на мои губы. — И я передумал. Я даже не люблю груши.
Он наклоняет голову и сокращает небольшое пространство, оставшееся между нами. У меня перехватывает дыхание, когда его рот прижимается к моему. Его поцелуй властный, но его губы разрушительно мягкие. Это прямая противоположность поцелую Греха. И тут начинаются мурашки. Такие, какие я чувствовала лишь пару раз до этого. Его лёгкая щетина царапает мою кожу, и сквозь дымку пробивается тревожная мысль. Я целую Джована. Короля Гласиума. Я поворачиваю голову и делаю неглубокий вдох. Его мозолистый палец гладит меня по лицу.
Он встаёт и поднимает меня на ноги. Я отвожу глаза. Раздается столь редкий смешок. Я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня с забавляющимся выражением лица.
— Разве тебе не нужно быть где-то ещё? — сверкаю глазами я.
— К слову, да.
Он поворачивается к двери и пинком отбрасывает с дороги осколки кувшина. Они с грохотом падают в опрокинутый таз.
— Спокойной ночи, — восклицает он через плечо.
Я показываю на него пальцами, когда он уходит с ожидаемым хлопком двери.
Меха разбросаны по полу после того, как я пыталась завернуть Короля в один из них, а он попытался использовать другие, чтобы поймать меня в сеть. В ширме пробиты дыры, а на полу разлиты лужи воды. В своей странной манере Король отвлёк меня от того, что произошло ранее. Это было заменено чем-то, что должно было быть хуже, но это не так. Почему он поцеловал меня?
Позже голод приводит меня в обеденный зал, и я легко отмахиваюсь от вопросов, где я была в тот день. Я даже не смотрю на груши, хотя обычно это делаю. Почему-то я знаю, что Джован будет наблюдать за мной, и я твердо решила не доставлять ему удовольствия.
— Мы собираемся спуститься в купальни с Дозорными. Хочешь с нами? — спрашивает Лёд, когда я снова сажусь.
— Купальни? — спрашиваю я.
— Ага, большие ванны. Для Дозора каждую неделю выделяется определённое время. И ты можешь пойти, когда не на дежурстве. Нас раньше не приглашали.
Я поворачиваю голову в сторону Аднана, припоминая, что он был занят установкой этих купален, пока ассамблея находилась в Третьем Секторе. Очевидно, всё прошло успешно. Я трясу головой в сторону Льда. Я ни за что не буду принимать ванну с Дозором. Тренироваться с мужчинами — это одно, а раздеваться и мыться с ними — совсем другое.
— Почему-то я не думаю, что это поможет с комментариями про потаскуху, — говорю я, смотря на них.
Кристал хихикает.
— Не беспокойся об этом. Каждый человек в этой комнате, вероятно, является таковым или был им. Это лёгкое оскорбление.