Выбрать главу

Он откашлялся.

— Да, хорошо.

Когда мы попрощались, Криста помахала нам рукой.

— Ты знала, то между ними что-то есть? — спросил Бекетт.

— Подозревала.

— Он выглядел так, будто хотел спрыгнуть с очень высокого здания, — усмехнулся Бекетт.

— Знаю. Это было потрясающе! — согласилась я, улыбаясь.

Бекетт споткнулся, и я остановилась.

— Ты в порядке? — Я не могла не спросить.

— Это просто камень, Корин, — отмахнулся от меня Бекетт. — А ты выглядишь так, будто кто-то переехал Мистера Бингли.

Я ударила его по руке.

— Не смей больше шутить так о Мистере Бингли.

— Тогда ты должна объяснить своему коту, что когда кошки играют в любопытную Варвару каждый раз, когда я пытаюсь залезть тебе под юбку, с ними может случиться что-то плохое.

— Может, тебе следует держать свои руки при себе, — предложила я, прикусив губу.

Бекетт прижал меня к себе и подарил лучший поцелуй в моей жизни.

— Не дождешься, — хрипло ответил он.

Я была на седьмом небе от счастья и полностью уверена в том, что больше никогда не коснусь земли.

Поэтому падение стало для меня разрушительным.

***

— Пошли, Бек! — Я потянула его за руку.

Я съела много сахара и была будто под сахарным кайфом.

Мы слишком много катались и съели слишком много еды.

Это был лучший день в моей жизни за очень долгое время.

Но за этот вечер Бекетт споткнулся еще пару раз. Когда я поинтересовалась его самочувствием, он лишь ответил, что немного устал.

Почему я не пристала к нему с расспросами? Почему не потребовала сказать мне правду? Потому что в кои-то веки наслаждалась своим счастьем.

Я потянула его к одной из будок. Огромный клоун с подсветкой вращался вокруг своей оси, а люди пытались забросить мяч ему в рот. Конечно, у меня ничего не получится, но мне хотелось попробовать.

Бекетт отставал, и мне пришлось потянуть его вперед, чтобы он не потерялся.

— Давай сыграем! — бросила я ему через плечо.

Я вручила работнику доллар, и тот протянул мне три мяча.

Первый пролетел мимо.

Второй тоже.

А третий залетел в открытый рот клоуна.

Я подпрыгивала вверх и вниз, хлопая в ладоши, и Бекетт сжал мою руку.

— Корин...

Но я не слышала.

Не слышала!

Работник отдал мне уродливого коричневого медведя, и я повернулась, широко улыбаясь.

— Бек, смотри, я выиграла!

Он был так бледен. Глаза остекленели, а рука, которую прижимал к груди, сжата в кулак.

К груди...

— Бекетт, что случилось? — потребовала я ответа.

И тогда я ощутила страх. Настоящий, дикий страх.

— Ничего, — отмахнулся он от меня.

А затем согнулся, и его вырвало. Я открыла рот, рвота забрызгала мою обувь.

— Чертов пьяница, — выкрикнул какой-то урод позади нас.

— Боже мой, Бек!

Он упал на землю. Дыхание вырывалось хриплыми вздохами. Глаза стали закатываться.

Я люблю тебя, Корин Томпсон.

— Позвоните 911! — закричала я.

Я пыталась достать телефон, чтобы позвонить, но пальцы меня не слушались.

— Скорая в пути, милая, — сказал мне пожилой мужчина.

— Бекетт! — рыдала я, слезы катились по моим щекам.

Он был невероятно бледен. Губы посинели.

Я наклонилась и прижалась ухом к его груди.

Там было тихо.

Очень, очень тихо.

Я прислушалась к его дыханию, но его не было. Сердце Бекетта остановилось.

— Нет! — закричала я.

Возьми себя в руки, Корин! Приди в себя!

Я должна помочь ему! Будь я проклята, если он умрет на моих глазах.

Перевернув Бекетта на спину, я прижалась губами к его губам и сделала пять быстрых, последовательных вдохов ему в рот.

А затем стала давить на грудь. Раз за разом.

Вдыхать в него воздух.

И снова. И снова.

И каждый раз, когда я останавливалась, чтобы прислушаться к его дыханию, мне хотелось завыть. Я была уверена, что сойду с ума.

Но я не могла позволить этому случиться. Бек нуждался во мне. Поэтому я продолжала повторять ради него.

Я пыталась запустить его сердце, пока не приехала скорая и не заняла мое место.

Я люблю тебя, Корин Томпсон.

Почему я никогда не говорила ему этих слов в ответ?

— И я люблю тебя, Бекетт, — прошептала я, когда фельдшеры скорой помощи положили его на носилки, все еще делая ему искусственное дыхание. Не прекращая.

— Люблю тебя.

Но я не сказала этих слов, когда это было важно.

Только когда стало слишком поздно.

Бекетт

Сердце громко стучало в ушах. Так громко, что мне было плохо слышно, что происходит вокруг.

Тук. Тук. Тук.

Будто эхо тикающих часов, снова, снова и снова. Без остановки.

Кожа была липкой, мне становилось тяжело дышать. Толпа была слишком громкой. Слишком веселой.

Слишком.

И даже учитывая, что воздух в конце апреля был прохладным, я весь горел.

— Пошли, Бек, — крикнула Корин через плечо, сжала мою руку и почти полпути протащила меня.

Я последовал за ней, чуть ли не спотыкаясь о собственные ноги, чувствуя головокружение и теряя координацию.

Я потер чувствительное место прямо под ключицей. Место, которое даже через два месяца все еще слегка побаливало.

«Это все из-за чертовой карусели. Я знал, этот парень продержал нас там дольше обычного. Меня просто укачало. Вот и все», — убеждал я себя, отчаянно пытаясь поверить в ложь.

Корин вела меня к игре с яркими огнями и улыбающимся лицом клоуна, вращающимся по кругу.

— Давай сыграем! — настаивала она, смеясь.

Я только сейчас стал привыкать к ее смеху. Потому что когда я познакомился с Корин, она не смеялась. Лишь едва улыбалась. И главной моей миссией в жизни стало помочь ей найти причину, чтобы смеяться.

Сейчас ее улыбка была важна для меня так же, как и дыхание.

С того первого дня, как я заговорил с ней в группе поддержки «Исцеляющиеся сердца», я знал, что никогда не буду счастлив, если будет несчастна она. Как бы смешно это ни звучало, мое слабое сердце поняло, что ему нужно, чтобы снова биться.

Благодаря Корин мне хотелось говорить гиперболами и читать плохие стихи.

Она заставила меня задуматься о солнечных лучах и лунном сиянии, и я просто смотрел всю ночь на звезды, потому что мне этого хотелось.

Хотелось утопить ее в комплиментах, хотя Корин закатывала глаза и приказывала мне заткнуться.

Ради нее я хотел быть всем.

С Корин я любил, как дышал.

Потому что это необходимо.

Вдруг я остановился и отпустил ее руку.

Может, я что-то не то съел. Еда здесь, вероятно, кишела сальмонеллой.

Готов поклясться, что видел, как мужчина, который готовил мне хот-дог, сначала вытер свой нос. Должно быть, все из-за этого. Я подхватил микроб странного парня.

Ложь. Ложь. Ложь.

Я должен был быть осмотрительней и не обманывать себя. Потому что оправдания расчерчивают границу между жизнью и смертью. Я не мог позволить себе пропустить сигналы. Игнорировать подсказки, которые мое тело пыталось посылать. Но еще на пару минут мне было необходимо блаженное неведение.

Корин все еще смеялась. Она не заметила, что я уже не иду за ней. Мне не хотелось, чтобы она перестала смеяться. Большую часть своей жизни она избегала счастья. Я хотел этого для нее. Счастья. Наслаждения.

Она этого заслуживала, и не только. Мне хотелось, чтобы у нее была нормальная жизнь. Было будущее. Чтобы у нее была жизнь.

Поэтому я пытался убедить себя, что это всего лишь газы. Или просто усталость.

Что угодно... кроме правды.

Я заморгал, пытаясь восстановить зрение, и вдруг ощутил, что меня засасывает в темный туннель. Дыхание становилось хриплым и прерывистым.

Спотыкаясь, я пошел за Корин, потянулся к ней, чтобы коснуться.