Я смотрю на Аднана, вытирая пот со лба.
— Спасибо.
Свидетельством того, насколько он добр, является то, что у изобретателя — ещё одного из делегации Кедрика — не было смеха во взгляде.
— Не говори Санджею, — умоляю я.
Он усмехается и толкает дверь, открывая её чуть шире.
— Обещаю, — он наклоняет голову в сторону зала заседаний. — Разве тебе не нужно спасти несколько миров?
Я усмехаюсь ему в ответ.
— Думаю, что нужно.
Сначала в этой самой комнате я предстала перед Королём, чтобы меня осудили. Потом я стала нежеланным членом его совета. Я даже побывала здесь в роли Мороз.
Сегодня я занимаю своё место напротив Короля Гласиума, чтобы обсудить, как лучше убить мою мать.
Когда я вхожу, громкость разговора уменьшается, затем снова возрастает.
Адокс и два его громоздких охранника находятся здесь вместе с выздоравливающим Хамишем. Он пережил нападение армии матери, чтобы принести нам предупреждение.
Советники Джована так же здесь. Среди них Драммонд, прихлебывающий из своего кубка. Я морщусь, когда жидкость проливается на переднюю часть его туники.
— Татума, как ты себя чувствуешь сегодня?
Отталкивая загадку о своём отце на задворки разума, я улыбаюсь Роско.
— Боюсь, что я поплатилась за то, что пришла вчера на ужин. Но теперь я отдохнула.
— Ты уверена?
Голос Джована прорезает каменный круг от его трона. Я встречаю его сомневающееся выражение лица с приподнятой бровью.
— Да, Король Джован. Я уверена.
Я опускаюсь на холодное сиденье. Адокс сидит в середине круга на равном расстоянии от лидеров Осолиса и Гласиума. Как дипломатично.
— Какие решения вы уже приняли? — спрашиваю я.
Я практически смеюсь, когда на лице Джована появляется раздражение. Это даёт мне ответ.
Адокс наклоняется вперёд, выражение лица безучастное. Лидер метисов видел много перемен. Его кожа обветрена и изрезана, но карие глаза хранят мудрость и помнят много боли. Боли, которая затуманила его решения в прошлом.
— Татума Олина, рад встрече.
Я обнаружила, что народ Ире представляет собой смесь черт двух других миров, как и их кровь.
Я опускаю голову.
— Рада встрече, Адокс. Ты оставил Ире в добром здравии?
Его рот становится тоньше.
— Пока что.
Я смотрю в его карие глаза.
— Я обещала тебе, что, если Ире будет причинён вред, я сделаю всё возможное, чтобы лишить Татум Аванну власти. И я это сделаю.
— Главная дилемма, с которой мы столкнулись, когда начинать атаку, — говорит Джован.
Его советники разражаются одновременно.
— Мы должны выдвигаться. Немедленно!
— Не будь идиотом, мы пропустим ценное обучение.
— Мы должны следовать традициям.
— Кто-нибудь может объяснить мне, что, на хрен, традиционного в этой ситуации?
Я наблюдаю, как комната взрывается хаосом, пытаясь решить, не слишком ли опасна ситуация для жизни, чтобы быть забавной.
— Это заставляет меня задуматься, почему я согласился на роль советника, — раздаётся голос справа от меня.
Я ухмыляюсь Осколку, одному из бойцов из казарм Алзоны. Его голубые глаза сверкают в мою сторону поверх резких черт его лица.
— Уже слишком поздно, — бормочу я в ответ. — Что-то новое?
Он придвигается ко мне.
— Король хочет начать атаку немедленно. Адокс хочет подождать. Поскольку Осолис теперь знает, что Ире и Гласиум союзники, нам не нужно вести войну. Он не верит, что они снова нападут на нас.
Я сразу же качаю головой. Я встаю и поднимаю руку. В комнате постепенно становится тихо.
— Чем дольше мы будем ждать, тем больше времени у моей матери будет на создание защитных сооружений. Армия должна отправиться сейчас же.
Адокс поднимается на ноги.
— Но зачем вести ненужную войну? Ты заручилась моей помощью, чтобы спасти жизни. Теперь ты просишь меня поддержать тебя в решении отнять их.
— Меня волнует проблема лишения моей матери власти, — говорю я. — Это имеет первостепенное значение.
— Но почему? Почему ты хочешь лишить её власти? — спрашивает старик.
Мои глаза расширяются. Что он предлагает? Он знает о тирании моей матери.
— Потому что мой народ страдает под её правлением. Потому что я хочу, чтобы три мира объединились в мире.
Джован встаёт на ноги. Я предупреждаю его взглядом. С этим человеком угрозы не сработают.
Адокс смотрит на меня проницательными глазами.
— Татума, я не сомневаюсь в твоих мотивах. У тебя, безусловно, доброе сердце. Но, если мы нападём на Осолис, погибнут невинные. Они будут искать виноватого.