Я сжимаю губы, чтобы сдержать смех, и он щурит глаза.
— У Адокса дела идут хорошо, — спрашиваю я.
— Это вопрос? — уточняет он.
Настала моя очередь сверлить его взглядом.
Он широко улыбается, беря томат с моей тарелки. У меня отвисает челюсть от его хамства. Как он смеет?
— У Адокса всё хорошо, Лина.
Я издаю громкий стон, когда все придворные начинают шептаться. Оландон смеется!
— Брат, — произношу я сладко. — Король, должно быть, устал после такого путешествия. Не мог ли ты быть столь любезен и показать ему его комнату?
— Конюшня или гостевые покои, — спрашивает Оландон.
Я запрокидываю голову, желая видеть Джована, когда отвечаю брату:
— Оставлю это на твоё усмотрение.
Король подмигивает мне, приводя меня в бешенство. Берёт ещё два томата, а затем следует за моим братом из зала.
— Что-то смешное, Афранка, — рявкую я.
Мне не стоило спрашивать. Новая Сатум не смягчает свои слова.
Она говорит:
— На какой-то миг, могу поклясться, что твоё лицо и томат были одного цвета.
Джерин и Намас глазеют в ужасе, но я хихикаю.
— Тебе повезло, что ты рассмешила меня, Сатум Афранка.
Она усмехается в ответ.
— Тебе повезло, что у тебя лучшая Сатум по ресурсам в Осолисе.
Её звук «р» рокочет, и это единственный признак того, что она родом из деревни.
Я провожу за обедом ещё час. Отчасти потому, что, если уйду слишком быстро, слухи будут безудержными. Ещё больше слухов. Но в основном потому, что я испытываю головокружение. В моей голове непрестанно звучит одно и тоже. Джован здесь. Джован здесь. Джован здесь.
Неужели он говорил серьёзно? Неужели он явился из-за меня? Неужели он всё ещё хочет меня? Мой предыдущий план, который я зарыла глубоко внутри себя после нашего последнего разговора, вновь пробудился. Я не смела придавать ему сил, осознавая, что это может погубить меня. Последние два месяца всё что я делала, это просто удерживалась на плаву. Малейшее событие может вывести меня из эмоционального равновесия. Я никогда не была храброй, когда дело доходило до Джована.
К концу часа я не ответила ни на один вопрос. Я поднимаюсь, промакиваю рот. Меня мутит от того, что я встала слишком быстро. Почему он заставляет меня так нервничать? Я иду по извилистым чёрным коридорам своего дворца к моей старой комнате. Я отказалась занимать покои матери, и отдала их Оландону. Это казалось естественным решением.
Король там, когда я рывком открываю дверь. Он растянулся на моей кровати.
— Удобно? — говорю я ледяным голосом.
В моей грубости нет никакого смысла, учитывая, что в душе хочу броситься в его объятия. Однако я не уверенна в его намерениях, и я помню его последние слова тогда в конюшне.
— Могло бы быть более удобно, — рычит он, скользя глазами по мне.
— Зачем ты здесь? — спрашиваю я, направляясь к окну.
Как только я добилась контроля над собой, я украсила комнату. Каждая стена выделялась своим цветом. Комната — счастливое пространство, в котором я провожу много времени. Теперь здесь стоит кровать гораздо большего размера, и более изысканный сундук и есть раковина. Тут также есть шкаф, непочтительных размеров — с подачи Греха, который не уходит, неважно сколько раз я ему предлагала сделать это. Полагаю, он собирается пробыть здесь, пока не пройдется по всем придворным дамам, но его поведение в последнее время было… необычным. Я начала задаваться вопросом, а не происходит ли что-то ещё.
Джован перекатывается и садится.
— Я уже тебе рассказал.
Я выглядываю из окна, всматриваюсь в тихую деревню вдалеке.
— Ты сказал, что пришёл ко мне. Но я не понимаю, что ты имел в виду.
Я слышу тихий звук за спиной и пугаюсь, когда вижу, как близко он стоит ко мне.
Его взгляд свирепый.
— Не могла бы ты слезть с этого чертового окна, пока не упала?
— Нет.
Тремя секундами позже меня бросают на кровать.
— Я уже и забыла каким назойливым ты можешь быть.
Он лёг рядом со мной и схватил меня за подбородок.
— Мне нужно напомнить тебе?
Я издаю стон ещё до того, как его губы встречаются с моими. С разговорами покончено. Я прижимаюсь к нему, отчаянно нуждаясь почувствовать всего его.
Он рычит. Звук низкий, горловой.
— Лина.
— Шшш, поцелуй меня.
Я кусаю его нижнюю губу и тяну его голову вниз на ещё одну бездыханную минуту.
— Лина.
Я не прекращаю то, что начала. Он без рубашки, но на нём всё ещё слишком много одежды.
— Проклятье, я не кусок мяса, — произносит он со смехом.
Я хихикаю и отстраняюсь, собираясь избавиться от этой иллюзии, когда он шокирует меня.