Дверь распахивается, возможно, более подходящее описание "срывается с петель". Тяжёлое дерево ударяется о каменную стену, и на входе в мою комнату стоит король Гласиума.
Мы безмолвно смотрим друг на друга. Так происходит каждый раз. Я не могу представить себе, как он заставляет моё сердце останавливаться, или как все слова исчезают из мыслей, когда я смотрю на него. Его пронзительные голубые глаза заглядывают в самые уголки моего существа.
— Вставай, — говорит он. — Мы идём вниз.
С учётом всего сказанного он может быть властным и упрямым.
— Я не пойду сегодня. Я пойду завтра, — отвечаю я.
Король входит в комнату прогулочным шагом, и я напрягаюсь. Джован никогда так не ходит.
Высокий мускулистый мужчина обходит кровать ленивыми шагами, не отрывая взгляда от моего лица.
Я облизываю губы.
— И какое оправдание сегодня?
Он ждёт моего ответа у изножья кровати, опираясь рукой на каменную колонну.
Какое у меня оправдание? Несколько раз в качестве оправдания я использовала боль. Потом ещё раз симулировала болезнь. Усталость была в самом начале.
— Я... я чувствую себя не...
Он выбирает момент для нападения. Мои рефлексы по-прежнему остры, но мышцы ослабли после постельного режима и травм. Одна рука оказывается под моими коленями, а другая обхватывает мою спину ещё до того, как вздох покидает моё горло.
Я смотрю Джовану в лицо, когда он поднимает меня на руки. Я рада видеть, что он наконец-то побрился. Некоторое время после того, как я пришла в себя, его щетина была неухоженной.
Его челюсть плотно сжата.
— Ты идёшь в обеденный зал, вне зависимости от того, нравится тебе это или нет.
Чёрт бы побрал моё дыхание за то, что оно быстро сбивается, но оно сбивается. Я не могу удержать взгляд и чувствую, как мои глаза расширяются сами собой.
Глаза Джована теряют свой ледяной блеск.
— Лина, ты должна сделать это.
Мои внутренности тают, когда он опускает букву "О" в моём имени. В Осолисе это форма проявления нежности.
Он перемещает меня в более удобное положение и направляется к двери.
— Ты можешь ненавидеть меня за то, что я тороплю события, но это нужно сделать. Ты сама себя изводишь.
Я поднимаю руки и обхватываю его за шею. Я не захватываю его голову в замок, но эта мысль всё же приходит мне в голову.
— Джован, это не лучшая идея.
Он останавливается на месте.
— Так что же ты тогда будешь делать? Ты хочешь сбежать?
Я моргаю.
— Ч-что?
— Мы можем сбежать и никогда не возвращаться.
Трудно злиться, когда он несёт меня.
— Не глупи.
Джован продолжает спускаться по лестнице. Мои шрамы на груди болезненно тянут, хотя я вижу, что он старается уменьшить колебания.
— Вот твой выбор, — твёрдо говорит он. — Ты входишь в обеденный зал. Или мы убегаем. Что бы ты хотела сделать?
Он манипулирует мной и даже не пытается это скрыть. Из Джована вышел бы ужасный Солати. Он мастерски умеет скрывать эмоции на лице, но не обладает утончённостью в манере речи. Но это не значит, что его способ неэффективен.
Он знает, что я не убегу. Знает, что я слишком беспокоюсь о том, что другие думают обо мне; что я зашла слишком далеко, слишком много вынесла, чтобы сдаться.
— Ты прав, — тихо говорю я.
Я вздрагиваю, когда он резко останавливается.
— Что ты сказала?
Его глаза широко распахнуты, недоверчивая улыбка озаряет его лицо.
Небольшая улыбка появляется на моём лице против собственной воли.
— Я сказала, что ты, возможно, прав.
Он фыркает.
— Я определённо прав.
Я убеждаюсь, что он видит, как я закатываю глаза. Но реальность того, что я собираюсь сделать, возвращается, когда он достигает нижней ступеньки лестницы. Моё дыхание перехватывает. Я не могу это сделать!
— Опусти меня, — требую я.
Мои руки больше не обхватывают его шею, они отталкивают его.
— Джован, опусти меня, сейчас же.
Его хватка становится крепче. Он поворачивается и направляется в тень меньшего зала. Факелы мерцают, когда мы тревожим их своим движением. Зал пуст.
— Лина, тебе нужно собраться. Это происходит. Я знаю, что ты чувствуешь слабость; я понимаю, что тебе было больно. Но в этом тебе нужно быть сильной. Я не сомневаюсь, что ты таковой и будешь.
Из уголка моего глаза вытекает слеза. Не желая, чтобы он видел, я прижимаюсь головой к его груди. Сильной. Я могу быть сильной. Я провела всю свою жизнь, делая это. Со вздохом я хватаю кусок его туники и перекатываю ткань между пальцами. Она эластичная и плотная. Типичная обработанная кожа, которую носит большинство Брум. Одежда короля, предназначенная для членов королевской семьи, мягкая и расшитая замысловатыми узорами. Я закрываю глаза, вдыхая его запах. Запах мыла и мужчины.
Моё дыхание вновь выравнивается.
Это не хуже, чем всё остальное, через что я прошла. К худу или к добру, мне не избежать следующего шага. Если всё будет плохо? Всегда есть план ретироваться на Ире. Но если реакция будет нормальной? Это может быть началом новой эры для наших миров.
В грядущие моменты я представляю всех людей со смешанной кровью. И, я напоминаю себе, что решение показать своё лицо ассамблее не было совсем уж незапланированным. Чтобы заключить союз между мной, Гласиумом и Ире, я была вынуждена открыть своё лицо лидеру Ире, Адоксу. Мои действия запустили неизбежный процесс, который, как я знала, может закончиться только одним способом.
Тогда я решила, что Гласиум и Осолис узнают обо всём на моих условиях. Большая часть моих друзей отреагировала хорошо. Но Жаклин, которую я когда-то считала преданной подругой, теперь презирает меня.
Мои внутренности дрожат, когда я думаю о её реакции, умноженной на сотни.
Если отвращение будет только лёгким, у меня появится шанс бросить вызов моей матери за титул Татум и покончить с её тиранией раз и навсегда. Я могла бы спасти своих людей от голода и рабства, установить истинный мир между — теперь тремя — расами наших миров. Если я смогу пройти через следующие несколько минут, Соглашения больше не будут нарушены. Они станут кодексом. Практикой. Переменой в том, как мы живём.
Это будет то, о чём мы с Кедриком мечтали много лет назад. О чём мы с Оландоном сговаривались в детстве.
То, ради чего мы с Джованом могли бы умереть, пытаясь воплотить в жизнь.
Когда я поднимаю голову, он смотрит на меня с особым выражением. Его взгляд устремляется туда, где моя рука всё ещё перекатывает материал его туники. Мои щёки вспыхивают, и я разглаживаю ткань. Спереди на ней появляется несколько крупных складок. Джован мягко откидывает мою голову назад и прикасается губами к моим. Мой рот сливается с его твёрдыми губами. Это движение более привычно, чем раньше, хотя у меня всегда перехватывает дыхание.
Стон прорывается сквозь мои зубы, и Джован отстраняется, в его глазах появляется блеск.
— Ты готова? — он поднимает бровь.