Оберон и Очаве примут меня, потому что они малы и не умеют ненавидеть. Если мой старый друг примет меня, то с осознанием того, что это может означать, и что я намерена сделать.
Он шагает вперёд, лишь лёгкая хромота нарушает грацию его движений. Он очень стар, гораздо старше того возраста, в котором, как я подозреваю, находится Адокс. Но он всегда был в форме и будет в ней до самой смерти.
— Татума Олина, — он опускает голову.
— Аквин, — отвечаю я.
Его рот подёргивается, а глаза сияют. Он всегда знал, что мне нужно — строгое слово, вежливый слушатель или тяжёлая тренировка в абсолютной тишине. Я вижу, как напрягается его горло, когда он сглатывает. Затем он широко раскрывает руки, и я бросаюсь в них, сжимая его. Он затихает, слегка покачиваясь из стороны в сторону, упираясь подбородком в мою голову.
Проходит минута, и он отстраняется. На его лицо вернулась твёрдость.
— Хватит этого, — ворчит он.
Я сжимаю губы, чтобы сдержать смех. С чего начать? Так много нужно сказать.
— Спасибо, что привёл их ко мне, Аквин.
— Им стало небезопасно. Уже некоторое время назад.
Мой взгляд останавливается на трёх моих братьях. И я снова встречаюсь взглядом с Аквином, в моих глазах вопрос. Его ответный взгляд серьёзен и измождён. Я не могу представить, какими были последние пол-оборота для моего старого тренера.
— Мы должны поговорить с Королём Гласиума, — говорит он. — Тебе, наверное, интересно, где прячется Татум Аванна.
ГЛАВА 13
— У меня голубые глаза.
Это первые слова, которые я произношу, когда мы снова собираемся в палатке. И они наполнены чувством вины.
Сидят только Аквин и Адокс. Думаю, остальные, как и я, слишком шокированы, чтобы сказать больше.
Глаза Аквина расширяются в насмешливом удивлении.
— Думаешь, я тренировал тебя с пятилетнего возраста и никогда их не видел?
Моя челюсть падает на пол.
— Ты знал? — высоким голосом спрашиваю я.
Шмяк!
Я морщусь и потираю место, где его трость соприкоснулась с моей головой, не пропустив рык, донёсшийся через палатку.
— Следи за своими манерами, — рявкает он.
С другой стороны от Аквина хихикает Оландон.
Шмяк!
Из носа Оландона льётся кровь, и я встречаю взгляд брата с весельем, которое быстро исчезает, когда Аквин поворачивается ко мне.
Я слегка кланяюсь.
— Мои извинения, тренер. Слишком долго я не была в этом мире.
Аквин наблюдает за окружающими. Его взгляд останавливается на Короле и снова возвращается ко мне.
— Ты знал о романе моей матери, — вставляю я.
Он почти незаметно кивает.
— Я даже не подозревала.
Как он мог не сказать мне?
— Я боялся, что твоя реакция, будет означать твою смерть.
Я обдумываю его ответ. Аквин произносит эти слова без лёгкости. Как бы я отреагировала на эту новость, если бы узнала раньше? Скорее всего, эта информация сокрушила бы все остатки моего духа.
С кивком я принимаю его объяснения.
— Расскажи нам, что ты знаешь о планах Татум, — приказывает Джован.
Аквин не впечатлён, а я обмениваюсь мимолетным взглядом с Оландоном. Он всё такой же, старый ворчливый енот.
Я смотрю на близнецов, которые сгрудились в углу, напуганные собравшимися. Они не могут оторвать глаз от Джована. Он, наверное, самый большой мужчина, которого они когда-либо видели. Подождём, пока они не увидят Лавину. Аквин же ожидает моего разрешения.
Я поднимаю руку, и он начинает говорить:
— Татум и все её силы ждут вас в Третьей Ротации.
— Почему? — спрашивает Джован.
Аквин вздрагивает.
— Ты должен помнить, что вопросы — нормальное дело в Гласиуме, — тихим голосом отмечаю я.
Тренер не обращает внимания на это замечание, но продолжает:
— Полагаю, что Татум Аванна хочет завлечь вас и отрезать от Оскалы.
— Она отгородила свою армию от Четвёртой Ротации, — размышляет Оландон.
Он прав. Она загнала себя в угол. Для чего?
— Деревенские жители? — спрашиваю я Аквина.
— Оставлены в своих деревнях умирать от рук дикого Короля Брум.
Он наблюдает за реакцией Джована. И когда Король её не выказывает, в его глазах мелькает уважение.
— Первая, по сути, пустая, — говорит Аквин. — Те, кто в состоянии, перешли в пятую или шестую ротации в надежде избежать резни.
— Их состояние?
Я не хочу знать, но обязана спросить. Что за Татум я буду, если не смогу справиться с ужасающей правдой.
Аквин отвечает не сразу, и это говорит о многом.
— Не хорошее.
Король встаёт и обводит взглядом пространство, хмурясь в раздумье.
Я тоже поднимаюсь и обращаюсь к нему:
— Мы можем пока оставить жителей в покое и взять Осолис без их помощи.
Он останавливается и встречается со мной взглядом.
— Смогут ли они продержаться так долго? Битва может затянуться на недели. Сколько ещё погибнет? — продолжает Джован. — А ожидание может ослабить силу твоего правления в самом начале его становления. Если ты будешь ждать, то после победы над матерью тебе всё равно придётся завоёвывать расположение своего народа. Это значит, что тебе придётся покинуть двор и дворец в то время, когда крайне важно находиться там постоянно.
Он прав. Я просто не хотела никого вовлекать в битву без необходимости. Перед моими глазами мелькает разложившееся лицо матроны приюта.
— Я не хочу провоцировать ненужные жертвы.
Он одаривает меня призраком грустной улыбки, и я отвечаю ему такой же улыбкой. Это наше самое продолжительное общение за последние несколько дней.
Со вздохом я отворачиваюсь.
— Тогда мы призываем жителей деревни сражаться за нас. Все согласны?
Я оглядываю присутствующих в палатке и прочищаю горло, когда они выражают своё согласие.
— Я считаю, что первым нашим шагом должно быть открытие складов и распределение продовольствия.
— Это умно, — добавляет Драммонд. — И поможет расположить к себе людей.
— И предотвратить дальнейший голод, — говорит Роско, подняв брови.
Драммонд краснеет.
— Да, по обеим этим причинам, — вмешиваюсь я. — В частности, я хочу, чтобы Брумы раздавали продовольствие. Только те, которым можно доверять, что они будут вести себя прилично.
Я бросаю взгляд на Осколка.
— Я могу собрать силы, — отвечает он.
— Пятьдесят человек или около того.
— Договорились, — он встаёт, чтобы уйти.
— Не бери Греха, — кричу я ему вслед.
На моё плечо опускается большая тёплая рука.
— Нам нужно собрать жителей большими группами, чтобы Татума могла обратиться к ним, — говорит Джован.
Это был вежливый способ сказать, что я должна довести их до исступления. Я фыркаю.
Рука Джована становится размытой, останавливая трость Аквина в паре сантиметров от моего лица.
... Полагаю, мне больше не стоит фыркать. Король выхватывает палку из рук старого тренера. Аквин с интересом наблюдает за ним.
— Ты перестанешь бить свою будущую Татум, — Джован опускает руку, которой защитил меня.