— У меня никогда раньше не было сестры.
— У меня никогда раньше не было брата-Брумы.
Он смеётся.
— Думаю, это всё решает.
Мы оба бросаем в сторону Роско ещё один взгляд. Аднан напрягается, и я вижу, что он далёк от того, чтобы простить своего отца. Аднану легко принять меня, потому что я не лгала ему — и потому что я знаю его всего перемену, в то время как он знал своего отца всю жизнь. Роско предстоит нелёгкая битва, чтобы вернуть доверие Аднана, а у меня нет желания помогать оправдывать его действия. Даже когда мы идём на битву, я удивляюсь тому, что не испытываю никакого желания противостоять ему. Я чувствую, что Роско ввёл меня в заблуждение.
...Возможно, я знаю, что не могу заставить одного из родителей понять, и намерена наказать другого. Я отвлекаюсь от этого вопроса, вспоминая совет Джована.
Аднан поворачивается, чтобы уйти.
— О, и я бы следил за Санджеем как ястреб. Он будет готовить что-то особенное для вас с Оландоном.
— Я бы не ожидала от него меньшего, — возвращаю я.
Я продолжаю наблюдать, как солдаты переходят мост. Может быть, потому что ожидаю, что из-за любого куста выскочит моя мать, но я не могу избавиться от тревожного напряжения, которое мучает меня с момента нашего прибытия в Осолис. Всё идёт своим чередом, напоминаю я себе. Деревенские жители поддерживают нас и пока что находятся в безопасности. У нас есть еда. И нам удалось доставить все силы Гласиума в Осолис до встречи с армией Солати. Да, было бы неплохо, если бы местные жители могли увеличить нашу численность, но в целом мы находимся в выгодном положении.
Я отбрасываю беспокойство в сторону и раскачиваюсь на своей дромеде.
Риан был прав, в виду того, что мы узнаём, пока ждём остальную часть армии.
Мать позаботилась о том, чтобы опустошить запасы продовольствия во Второй Ротации, прежде чем отступила в Третью. Кауровые двери сарая широко распахнуты, всё, что было внутри, разграблено, и на виду не осталось ни единого зёрнышка.
К середине утра наша армия находится во Второй Ротации, и мы начинаем медленное продвижение к Третьей. Мы продолжаем передвигаться весь день, питаясь во время марша. Я слушаю, как окружающие мужчины обсуждают неизбежную предстоящую битву. Это звучит то тут, то там. Если я что-то и поняла к этому времени, так это то, что, как бы ты ни готовился, всё, что ты можешь сделать, столкнувшись с худшим кошмаром, использовать всё, что есть в твоём распоряжении.
Война жестока. В этом смысле она похожа на любовь. Ты думаешь, что готов и к тому, и к другому, но не можешь предсказать, что случится в каждом из случаев.
ГЛАВА 22
Когда я с трудом просыпаюсь, моя первая мысль о том, что Убийца вздёрнул ещё одну шлюху возле казарм Алзоны.
Из-за крика.
Моя вторая беспорядочная мысль о том, что Кристал отрубает мечом голову Убийцы.
В этот момент я понимаю, что у криков другая причина. В следующую секунду я полностью просыпаюсь и хватаюсь за свои вещи. Оландона в палатке нет. Но он стоял в карауле.
Полог моей палатки отодвигается в сторону, а я выхватываю свой кинжал и замираю, увидев, что это Грех.
— Пожар.
Это всё, что он произносит, и тут же исчезает.
Мой рот формирует бесконечное "нет". Здесь пожар означает лишь одно.
Я хватаю своё оружие и, взяв стрелу Кедрика, засовываю её в сапог.
Бросив палатку, я бегу через беспорядок лагеря в поисках одного человека. Брумы перепрыгивают друг через друга в паническом бегстве, яростно сворачивая свои палатки. Некоторые, спотыкаясь, выходят наружу, в основном ещё спящие, проверяя, что это за крики. Я бегу в сторону Третьей Ротации. Но впереди меня ждёт зрелище, которое замедляет мои шаги ещё до того, как я достигаю края лагеря.
Высоко в воздух взвивается пламя. Небо окрашивается во все оттенки — от пылающего оранжевого до расплавленного красного. Дым вливается в уже толстый слой дымового облака высоко вверху. Воздух от него тяжелеет. Если мы не будем двигаться, это нас убьёт.
Я замечаю своего брата, кричащего на Брум.
— Оставьте это всё! — кричит он им.
И он прав. Я начинаю действовать. Джован тоже стоит и смотрит на огонь. Что они делают? Почему они не двигаются? Потому что они никогда не видели лесных пожаров.
— Джован, — кричу я. — Джован!
Он поворачивается в мою сторону. Его лицо окутывает дым.
— Мы должны идти. Сейчас же!
— Наши припасы. Они нужны для осады.
Я чуть ли не топаю ногой.
— Живые солдаты нам нужны больше. Ты хоть понимаешь, как быстро этот пожар достигнет нас? Возможно, уже слишком поздно!
Он мотает головой в сторону разрастающегося адского пламени.
Кивнув, он подаёт сигнал своим людям. Возможно, он ещё не верит, что огонь будет распространяться так, как я говорю, но он доверяет мне.
— Нам нужно всё бросить. Нам нужно отступить к Первой Ротации. Нельзя, чтобы огонь застиг нас у реки на мосту, иначе мы не успеем переправиться.
Лицо Джована становится мрачным. Он кричит Малиру и Рону:
— Отдайте приказ: взять только оружие и щиты!
Я наблюдаю, как распространяется послание. Но недостаточно быстро. Они идут, когда нужно бежать, словно за ними по пятам следует ад.
Мы с Джованом бежим через лагерь, тащим людей и подталкиваем их к Первой Ротации. Я кричу Брумам, чтобы они бежали, пока, наконец, не вижу, как распространяется паника. Паника — это хорошо. Я бы гордилась созданной нами давкой, если бы жар позади меня не достиг невыносимого уровня. С меня льётся пот, пропитывая одежду. Я замечаю, как Аквин затаскивает старших членов совета и Адокса на спины дромед. Хамиш бежит впереди, через спину перекинут Флаер. Он ни за что не выживет там, в дыму. Слава Солису, мы решили оставить остальную часть Ире в Шестой Ротации. Две сотни жизней не подвергнутся риску.
В голове крутятся мысли о том, как переправиться через реку.
— Мы разделим армию на две части. Одна группа направится ко второму мосту, — говорит Джован, читая мои мысли, пока мы бежим бок о бок.
Я яростно стараюсь не отставать от его длинного шага.
Я понятия не имею, где кто-либо из моих друзей. Насколько я знаю, они могли потерять сознание далеко позади нас, вдохнув дым. Но мне нужно беспокоиться о том, как тысяча четыреста человек смогут пересечь два моста, не утонув и не сгорев заживо.
Как оказалось, я не могу сделать этот выбор.
Повторяющийся крик "Пожар!" доносится до нас спереди.
В ужасе я смотрю, как перед нами поднимается стена пламени, отделяя от мостов.
Это изящная ловушка, расставленная обезумевшим разумом.
Развести неконтролируемый огонь — противоречит всем ценностям Солати. Никогда в нашей истории мы не использовали огонь таким образом. Сжечь всю Ротацию дотла. Уничтожить армию в пламени. Это путь труса, путь мучителя. Путь моей матери. Она приказала своим солдатам окружить нас; потребовалась бы лишь горстка людей, чтобы расположиться вдоль каждой стороны Ротации и развести огонь. Всё это время она намеревалась сжечь нас заживо, зная, что Оландон тоже здесь.