Передо мной появляется Джован, и я издаю писк.
— Сделай глубокий вдох, — рычит он.
Я едва успеваю выполнить его просьбу, как он пихает меня вниз, под скалу. Я бьюсь, брыкаюсь. Расцарапываю кожу о камень туннеля. Затем рука хватает меня за ногу и толкает, и я вспоминаю, что должна идти вперёд.
Они сказали, что потребуется пять секунд. Думаю, я справляюсь за две. Я яростно толкаю себя вверх, надеясь, что там есть воздух, способный облегчить мою горящую грудь.
Я выныриваю из воды, глаза расширены от ужаса. Я не кричу только потому, что у меня перехватывает дыхание. И тут Джован оказывается рядом, одновременно прижимая меня к себе и отодвигая с пути следующего человека.
— Ты толкнул меня в эту дыру.
Кажется я в шоке.
Это самое ужасное, что он когда-либо делал со мной. Хуже, чем когда отправил меня в Купол.
— Ты можешь позлиться на меня позже.
Он перебивает меня, ведя нас в гору неловкими шагами.
— Я хочу злиться на тебя сейчас! — огрызаюсь я.
— Или можешь радоваться, что впереди окончание туннеля.
Правда? Так и есть! Я отстраняюсь от его неуклюжих движений и, обретя способность ходить, направляюсь к выходу.
Оландон вытаскивает меня из кошмарного туннеля, и я вижу, куда нас привёл Агван.
Свет от ревущего огня за нашими спинами мерцает на тёмной поверхности.
Я моргаю, глядя на широко раскинувшееся озеро Авени.
ГЛАВА 23
Люди, вошедшие в подземные источники раньше нас, рассредоточились на берегу, напряжённо ожидая признаков атаки. Я их не виню: убивать врагов по одному, когда они выходят из маленькой дыры, было бы большой тактической ценностью. Однако моя мать не могла рассчитывать на то, что Агван приведёт нас в безопасное место. Если бы это было так, или если бы Агван действовал со злым умыслом, мы все были бы мертвы.
Дозорные, спотыкаясь, выходят из подземного тоннеля, мокрые, потрясённые, но живые. Сколько из них выжило, покажет время.
— Сестра, — зовёт Оландон. — Агван.
Он указывает вниз, на воду, где на земле лежит тёмная фигура.
Ужас перед туннелем ещё не до конца покинул меня. Я смотрю на Джована, хватаю его за руку и тяну вниз, к берегу.
При нашем приближении Агван оказывается без сознания. У него кожа да кости. Ему было слишком тяжело нести самого себя, чтобы предупредить нас, а затем ещё и заставить себя вернуться в туннель.
— Как он себя чувствует? — спрашиваю я.
Человек, присевший возле его головы, отвечает:
— Он угасает, Татум.
Я обмениваюсь шокированным взглядом с Королём.
— Умирает? — спрашиваю я мужчину. — Ты уверен?
Брума — лекарь — кивает.
— Боюсь, что за последние десять минут его пульс значительно ослаб. Он долго не протянет.
Во рту у меня пересыхает, пока я вглядываюсь сквозь темноту в человека, который только что спас сотни людей. В одного из моих людей.
— Я не знаю, как он проделал этот путь, мой Король, — снова говорит лекарь.
Джован кладёт руку на плечо дозорного.
— Сделай всё возможное, чтобы обеспечить ему комфорт.
Позади меня нарастает шум прибывающих. Это тот момент, когда, как лидер, ты должна быть в нескольких местах одновременно.
— Я останусь здесь, — говорю я.
Король кивает, целуя меня в макушку.
— А я займусь организацией выживших, — Джован отвечает надорванным голосом, у него сковывает горло.
Я оплакиваю одного человека, в то время как Джован мог потерять неизвестно сколько людей. Из-за принятого нами решения.
— Джован, мы не знаем, скольким удалось вырваться.
Он приподнимает подбородок, хотя я вижу, что это лишь маска.
— Гадать бессмысленно, — соглашается он. Он смотрит вниз на неподвижного Агвана. — Но без этого человека никто из нас не остался бы в живых. Он проявил такую самоотверженность, какой я никогда не видел.
В горле встаёт ком. Я киваю, не в силах говорить.
Я остаюсь с Агваном наедине, пока из его руки уходит тепло. Слушаю, как с трудом и хрипом вырывается его дыхание. Наблюдаю за тем, как его грудь перестаёт подниматься. Пока он не умирает.
Агван был героем.
Когда я отступаю и позволяю двум мужчинам убрать его тело. Глядя на повисшего между ними голодного Солати, я решаю, что Агван останется в памяти навсегда.
Я поднимаюсь по песчаному берегу к Джовану. Из туннеля выходят люди, и я вижу, что взгляд Джована прикован к отверстию. Он полон страха, что поток остановится.
Я стою с ним плечом к плечу и оглядываюсь по сторонам в поисках своих друзей. Санджей, Аднан... Роско. Аквин и Адокс.
Оландон в безопасности, а вдалеке виднеется дымящаяся фигура Осколка. Правда, сначала я заметила Лавину. Но где же остальные? Малир, Рон, Лёд, Вьюга, Грех. Советники.
Мучительно наблюдать за потоком людей, выходящих из потайного источника, не зная, появятся ли близкие. Все наблюдают за отверстием, хотя Джован приказал им занять оборонительные позиции.
— Пока что около девяти сотен человек.
Я не отвечаю на замечание Джована. Потому что первая моя бессердечная мысль: этого недостаточно. Недостаточно, чтобы победить мою мать; недостаточно, чтобы мужчины вернулись к своим семьям в Гласиуме. Этого просто недостаточно.
Проходит ещё час.
Малир и Рон, спотыкаясь, выходят из туннеля. У Малира на голове кровоточит рана.
— Что случилось? — спрашиваю я, направляясь к лекарю.
— Он не хотел заходить в туннель, — ворчит Рон.
Малир смотрит на более крупного, ранее принадлежавшего к Внешним Кольцам, Бруму. Мой желудок сжимается. Малир должен был остаться, пока последний из людей не войдёт в проход. Это даже не пришло мне в голову. Я была уверена, что на другом конце туннеля находится ловушка. Хорошо, что Рон был рядом и убедил его в обратном — мирно или нет.
— Малир, — серьёзно говорю я. — Я понимаю, но разве ты не видишь, что ты живёшь во имя спасения и других жизней. Рон был прав, принудив тебя.
Я не хочу знать, согласен он или нет. Рон провожает меня обратно, туда, где Джован смотрит на проход. Теперь число прибывающих сокращается. Интервалы между выходом каждого выжившего увеличиваются. А трое моих друзей так и не вышли из пещеры.
— Сколько, мой Король? — спрашивает Рон.
— Тысяча.
Недостаточно.
Мы оставили сто дозорных для охраны деревенских жителей, тетушки Джайн и близнецов. Должны придти ещё четыреста Брум.
Мы ждём минут двадцать после того, как к нам пробирается последний Брума, но безрезультатно. Если и есть ещё кто-то, то они уже далеко позади.
Четыреста человек.
Стоящий рядом со мной Король сжимает кулаки. Он делает всё, чтобы сдержаться. Его ярость, его боль в сердце, его опустошение. Четыреста жизней. Четыреста человек сгорели заживо. Их плоть отделялась от их тел, когда они до самой смерти кричали. Моё воображение против воли вызывает ужасные видения. Вьюга, и Лёд, и Грех, задыхающиеся в хаосе дыма и отчаявшихся людей.
— Ранее от нас отделилась большая группа, — говорит Рон.
Мы с Джованом смотрим на огромного, мускулистого мужчину. Специалист по езде на собачьей упряжке никогда не говорит, пока не захочет сообщить что-то важное.