Не так много, как я думала. Ни одно из десяти лиц не стало сюрпризом для меня.
— Стража, пожалуйста, выведите этих мужчин и женщин вон. Они могут забрать свои пожитки. Не более того.
Остальные придворные в шоке таращатся друг на друга. Они не верят, что я говорю всерьёз. Я уже очень-очень давно хотела это сделать. Я смакую выражение изумления на их лицах. Неужели они думали, что я позволю им вести заговоры прямо у меня под носом? Я игнорирую слабые возгласы протестов. Ни один из них не произносится громко после моего ультиматума Огеоргу. Каждый из этой десятки задаётся вопросом, какова вероятность их выживания в деревне. У них нет ни навыков; никто из них и дня не работал в своей жизни. Они будут на веки вечные окружены людьми, которых презирали и на которых смотрели свысока. Я наслаждаюсь каждой секундой их падения.
— У нас имеется открытая позиция Сатумы, — объявляю я. — Ты, — я указываю на случайного придворного. — Иди и приведи кухарку Афранку.
Я напеваю себе под нос, пока жду их возвращения.
Кухарка Афранка приближается ко мне неуверенным шагом. На этот раз она не бьёт солдата сковородкой. Материал её изорванного и покрытого мукой фартука выделяется как лесной пожар в Гласиуме среди яркой, экстравагантной публики. Это ещё больше располагает меня к ней.
— Афранка много лет помогала противостоять моей матери, — произношу я. — И, хотя она потеряла очень дорогого её сердцу человека, она не потеряла надежду на лучший Осолис. Она воспряла, когда могла сломаться. И в эту самую минуту я провозглашаю следующее: Афранка — дворцовый повар — отныне становится Сатумом Ресурсов.
Кухарка с испуганным видом отпускает фартук, который сжимала крепко руками. Я подмигиваю ей и притягиваю в свои объятия.
— Посмотри, что началось с обыкновенного яблока.
ГЛАВА 36
Спустя два месяца...
Я наблюдаю, как близнецы играют в Первой Ротации. Они напоминают мне маленького Камерона и докучливого Джимми из Ире. Мысли об Оскале и Гласиуме сразу же приводят меня к мыслям о нём.
Близнецы играют над Старым Озером — озером, которое моя мать засыпала после моего рождения. Трава начала уже желтеть, она короче, чем должна быть, а полевые цветы в полном цвету. Мой мир — красивый, и что самое важное, он исцеляется.
Я подзываю мальчишек, которые без тени сомнения тут же бросаются в мои объятия.
— Чаве, ты уже становишься слишком большим для этого.
Он вытянулся как травинка, и я никогда не была так счастлива видеть это.
— Лина, — обращается Оберон.
Я широко улыбаюсь.
— Да, Берон.
— Тебя тошнило за деревом.
Конечно же, он увидел это. Мой самый умный братишка ничего не упускает. Как мне рассказать ему, что стресс от управления миром иногда бывает чрезмерным? Или что я скучаю по Королю Гласиума так сильно, что едва могу функционировать?
— Да.
Он достаточно взрослый, чтобы понять, что я не хочу это обсуждать.
Они убегают вперёд меня, когда мы возвращаемся назад через деревню. Ко мне подбегают дети, и я принимаю их подарки столько, сколько могу удержать. Девочка хихикает, когда я открываю рот и позволяю ей положить в него печёную сладость.
Исчез их страх. Исчезла нерешительность. Мой народ всё ещё измучен, но в его глазах сияет жизнь. Особенно у детей, которые лучше забывают.
Я машу тем, кого знаю и замечаю Оландона, выходящего из леса. Он возвращается из тренировочного ангара Аквина. Брат проводит там очень много времени, скорбя по утрате нашего тренера — хотя никогда и не признается в этом. Пожилой мужчина никогда не рассказывал мне, как работают уровни и кнопки в его ангаре, но он поведал свои секреты Оландону по причинам, которые я только сейчас начала понимать. Аквин знал, как всё сложится.
Я вхожу в дворцовые стены и смотрю на статую Агвана из Каура, установленную в центре луга. Я провозгласила деревенского жителя героем Осолиса после того, как он спас армию Гласиума от огня. Его будут помнить вечно. Дерево для его статуи было взято из сруба моей детской башни, после её демонтажа. Оба дворца теперь лишены чудовищных сооружений моего детства, и собранному Кауру нашлось лучшее применение. Деревенские приюты теперь никогда не понадобится снова отстраивать. У детей-сирот всегда будет дом.
В честь моего правления я объявила ежегодный день отдыха. Один раз в оборот, все жители Осолиса будут собираться на дворцовом лугу на празднество. Я назвала его — ярмаркой, дабы оказывало благотворное действие на придворных, чтобы они помнили, что все Солати едят с одного стола. Потому что, с точки зрения Татум, никто ничем не лучше другого, и никто не должен подвергаться иному обращению.
Близнецы убегают на тренировочный двор, где они начинают доставать Риана. Моя вера в него оказалась уместной, и я с каждым днём всё больше и больше полагаюсь на него, когда Оландон занят своими делами как Татума. Я считаю, что Риан будет хорошим регентом для главы стражников, пока Очаве не сможет занять эту позицию.
Оландон догоняет меня прямо перед столовой.
— Сестра, — задыхаясь, произносит он. — Вени, как же быстро ты ходишь.
— Может просто ты не в форме?
Он фыркает, и его глаза распахиваются в ужасе от этого звука.
Я прыскаю со смеху, и в эту секунду два стражника открывают двери перед нами. Те, кто находится в обеденном зале, поворачиваются, желая посмотреть. Некоторые взгляды дружелюбные — они исходят от тех, кто недавно был приближен ко двору. Но большинство взглядов неприязненные — по крайней мере, когда направлены на меня. А вот мой брат им нравится. Так было всегда.
Три Сатума присоединяются к нам сегодня за ужином. Очередной напрасный ужин, как и все предыдущие. Я просто заполняю свои дни, чтобы ничего не чувствовать. Я тоскую по Джовану. Я не получаю от него никаких вестей, вообще. Лишь поддерживаю связь с Осколком, Драммондом и Ашоном. Аш и Осколок уже дважды навещали нас.
Сатум Джерин выставляет для меня стул.
— Какая приятная встреча, Татум Олина.
Я растроганно улыбаюсь.
— Какая приятная встреча, Сатум Джерин.
Я киваю Афранке и Намасу, которые кланяются, а потом занимают свои места. Я не нравлюсь Намасу, но он достаточно умён, чтобы находится в шатком положении... и он подлизывается ко мне, лишь бы я не избавилась от него.
Двери обеденного зала открываются с таким грохотом, что все присутствующие в зале подпрыгивают.
Я встаю ещё до того, как понимаю, что сделала. Только один человек открывает так двери.
Он здесь. Я смотрю на дверной проём, в котором стоит Король Гласиума. Моё дыхание громыхает в ушах.
Нечто взбудораживается глубоко внутри меня, когда мой взгляд проходится по его фигуре. На нём нет туники, но зато есть брюки, которые обычно носят Брумы, и ботинки. Не думаю, что Джовану будет комфортно в наших мантиях. Всё моё тело сводит от желания подойти к нему и целовать его, пока не воспламенюсь.
Брат спасает нас обоих.