Сейчас же, в этот великолепный день раннего лета, Милли вглядывалась в неясные очертания старого форта, там на мысе. На ближайшем от нее утесе виднелась маленькая фигурка Суиткорна, он сидел на корточках и, яростно размахивая руками, показывал в сторону моря. Наконец и она увидела то, на что он указывал: маленькую точку на фоне голубого неба, которая постепенно росла и вскоре превратилась в паруса, красные в лучах солнца – это «Ма Шан» с Большими Глазами возвращался из Гонконга. Милли наблюдала, как огромный шестидесятифутовый корабль неуклюже входил в бухту, видела, как он шел, вздымая пену, как его парус бился на ветру, перед тем как успокоиться, как огромный черный корпус корабля покачивался на зыби.
– Эй, там, Милли Смит! – радостно замахал ей рукой с кормы Эли.
– Оставьте меня в покое, – отрезала она и направилась к форту.
Суиткорн не преминул укорить ее, как только она вошла.
– Не стоит так обращаться с мистером Эли, мисси. Он хорошо себя ведет, скромно. Попадись вы старому Чу Апу, он бы вам показал. Он бы отрезал ваши пальчики и отослал их вашему папочке.
– А ты тоже оставь меня, пожалуйста, в покое! – рявкнула Милли.
Она удивилась, что Эли не сошел на берег этой ночью. А ей так хотелось узнать новости от отца… она почувствовала раздражение и нерешительность. Она еще не совсем оправилась от болезни и, проснувшись ночью в поту от слабости, как бы в тумане, поднялась и посмотрела на полную луну, пляшущую в мчащихся облаках. Когда она вышла из форта, в небольшой рощице неистовствовал западный ветер.
До нее опять донесся слабый перезвон колоколов далекого монастыря. Вскоре, пообещала она себе, она взберется по той горе и попросит убежища у монахов в храме. А если надежда на освобождение не оправдается, можно еще выплыть в море и послать весточку в Гонконг с одним из рыбаков холко, стоящих на якоре у бухты. Она прикинула, что расстояние до их лодок чуть больше мили. Так что придется ей подождать, пока силенок будет побольше.
Дойдя до небольшой пещеры, она забралась внутрь, чтобы спрятаться от ветра, и, усевшись скрестив ноги на песок, стала смотреть на море. Хотя ее и клонило ко сну, но какое-то предчувствие заставляло ее быть настороже, сон вдруг прошел. Она инстинктивно отодвинулась назад, спрятавшись в тени.
Вдруг то, чего она опасалась, появилось прямо перед входом в пещеру: какой-то зверь, подкравшийся очень тихо, как кошка, к своей добыче, вдруг остановился и присел на задние лапы, вытянув морду по направлению к самым дальним уголкам пещеры.
Оцепенев от страха, Милли, которая была от него всего в нескольких ярдах, неотрывно за ним следила. Свет луны упал на темный берег, и глаза этого существа превратились в красные точки, как это происходит с глазами застигнутой охотником жертвы.
Все вдруг замерло. Даже ветер стих, как бы наблюдая за происходящим. И вдруг зверь медленно приблизился к ней – всего один фут отделял ее от его морды. Ошеломленная Милли в страхе отпрянула. Но при этом она почему-то совершенно не боялась за свою жизнь, она каким-то непостижимым образом заранее знала, что эта встреча произойдет непременно, так было предначертано судьбой.
И встреча эта действительно состоялась. Гигантская лисица смотрела вверх на Милли, а Милли вниз на нее. А потом, так же неожиданно, как и появилась, лисица начала расплываться и менять очертания. Она таяла прямо на глазах у Милли: мех, мускулы и сухожилия – все куда-то исчезало. Буквально за считанные секунды перед нею оказались останки живого существа, давно преданного земле, словно их извлек кто-то из могилы и возложил к ее ногам – разлагающиеся, гниющие…
Милли начало трясти, сначала едва заметно, потом неудержимо, она открыла рот, чтобы закричать, но не смогла. Она закрыла лицо руками и зажмурилась. Когда же она решилась открыть глаза, то увидела в изумлении, что только что пышущий жизнью, лоснящийся зверь превратился в небольшую кучку дымящихся костей и меха, а потом и кучка эта исчезла, на песчаном полу пещеры не было ни следа, как будто лисица никогда тут и не появлялась.
На ее месте, медленно обретая отчетливые очертания, возникало другое видение, и оно было лицом Тома Эллери. Оно предстало перед Милли в расцвете молодости и силы, черты его не были осквернены смертью.
И вот тут она закричала. Закрыв лицо руками, она кричала и кричала, как сумасшедшая.
Ярко сияла луна: так же ярко, как в ту ночь, когда она встретила привидение мертвого Тома Эллери.
Это и было первым потрясением в ту ночь.
Милли бросилась бежать. Она выбежала из пещеры и сломя голову помчалась вдоль берега к порту на другом конце бухты, боясь, что вот-вот эта мистическая лиса, которая только что ей привиделась, догонит и схватит ее… А так как она еще не совсем оправилась от болезни, у нее было полное ощущение, что чьи-то невидимые пальцы сжимают ей горло и не дают дышать.
Второе потрясение она испытала, когда в непроглядной темноте (так как луна в этот момент скрылась в мерцающих тучах) она почти столкнулась с еще одним видением, выходящим из моря. Это был Эли. Увидев ее с корабля, он поплыл к берегу и схватил ее в тот самый миг, когда она падала.
– Бога ради, куда вы так мчитесь? – выдохнул он, не выпуская ее из рук.
Милли старалась найти слова, но у нее вырывались лишь бессмысленные и бессвязные звуки.
– Возьмите себя в руки! Начните с начала и расскажите все по порядку.
Позже, когда они уже шли к форту, ей наконец-то удалось связно все рассказать.
– Говорите, лисица? – спросил он. – На Лантау? О нет!
– Богом клянусь, я видела ее – гигантскую лисицу!
– Она в пещере?
– Сейчас нет. Я же говорю вам, что она исчезла у меня на глазах.
– Вы ничего крепкого не хлебнули?
– Ну что еще можно от вас услышать!
Эли вздохнул, как это делает взрослый человек, имеющий дело с ребенком.
– Может быть, сходим и посмотрим, там ли она сейчас? – спросил он.
Уже уходя, Милли бросила через плечо:
– Теперь это уже все равно. Меня здесь скоро не будет. Насколько я понимаю, все зависит от того, получили ли вы выкуп?
Он ответил не сразу.
– Вы же болели, правда? Если сейчас вы попадете в руки монаха из храма, он живо превратит вас в привидение. Вам не первой что-то мерещится после приступа малярии.
– Вы все еще не верите мне!
– Лучше бы, конечно, самому это увидеть, но вам я верю на слово.
Милли пошла прочь, но Эли опять схватил ее за руку и повернул к себе:
– Погодите. Прежде чем мы вернемся к Суиткорну, мне нужно сообщить вам кое-что.
Она попыталась вырваться.
– Завтра я отвезу вас к отцу.
– Это правда?
– Встаньте пораньше и убедитесь. – Он нащупал ее руку. – У меня плохие новости, девочка.
– Плохие новости?
– Помолитесь за своего отца. Ему недолго осталось жить.
– Он болен?
– Судя по слухам, он умирает. Я не люблю ходить вокруг да около, лучше все сказать прямо.
В молчании они медленно пошли к форту, но на ступеньках, ведущих к форту, Эли остановился.
– Что же касается этой истории с лисами… – начал он.
За сто спиной высился пик горы Лантау, до нее опять донеслось пение монахов.
– Ну и что?
Он пожал плечами, дав понять, что этот предмет не заслуживает большого внимания.
– Я только хотел сказать, что не стоит упоминать об этой истории при Суиткорне.
– Это почему?
– Вы же их знаете. Для китайца достаточно намека на что-то из области суеверий, и он превратит это в национальный праздник. А еще он скажет, также как и я, что все это вам померещилось.
– Но если это мне просто померещилось, значит, я могу спокойно рассказывать об этом кому угодно.