Кьюти укоризненно покачал головой.
— Это уже становится навязчивой идеей. Почему вы так настаиваете на совершенно ложном представлении о жизни? Даже если принять во внимание, что мыслительные способности нероботов ограниченны, тем не менее…
Он замолчал и задумался. Донован произнес яростным шепотом:
— Если бы только у тебя была человеческая физиономия, с каким удовольствием я бы ее изуродовал!
Пауэлл вцепился в усы и прищурил глаза.
— Послушай, Кьюти, раз ты не признаешь, что есть Земля, как ты объяснишь, что видишь в телескоп?
— Извините, я не понял.
Человек с Земли улыбнулся.
— Ну вот ты и попался. С тех пор как мы тебя собрали, ты не раз вел наблюдения в телескоп. Ты заметил, что некоторые из этих светящихся точек становятся видны при этом как диски?
— Ах вот что! Ну конечно! Это всего лишь увеличение — для более точного наведения луча.
— А почему тогда не увеличиваются звезды?
— Остальные точки? Очень просто. Мы не посылаем туда никаких лучей, так что их незачем увеличивать. Послушайте, Пауэлл, даже вы должны бы это сообразить.
Пауэлл мрачно уставился в потолок.
— Но в телескоп видно больше звезд. Откуда они берутся? Юпитер тебя возьми, откуда?
Кьюти это надоело.
— Знаете, Пауэлл, неужели я должен зря тратить время, пытаясь найти физическое истолкование всем оптическим иллюзиям, которые создают наши приборы? С каких пор свидетельства наших органов чувств могут идти в сравнение с ярким светом строгой логики?
— Послушай, — внезапно вскричал Донован, вывернувшись из-под дружеской, но тяжелой руки Кьюти, — давай смотреть в корень. Зачем вообще лучи? Мы даем этому хорошее, логичное объяснение. Ты можешь дать лучше?
— Лучи испускаются Господином, — последовал уверенный ответ, — по его воле. Есть вещи, — он благоговейно поднял глаза к потолку, — в которые нам не дано проникнуть. Здесь я стремлюсь лишь служить, а не вопрошать.
Пауэлл медленно сел и закрыл лицо дрожащими руками.
— Уйди, Кьюти. Уйди и дай мне подумать.
— Я пришлю вам пищу, — добродушно сказал Кьюти.
Услышав в ответ стон отчаяния, он удалился.
— Грег! — хрипло зашептал Донован. — Нужно что-то придумать. Мы должны застать его врасплох и устроить короткое замыкание. Немного азотной кислоты в сустав…
— Не будь ослом, Майк. Неужели ты думаешь, что он подпустит нас к себе с азотной кислотой? Слушай, мы должны поговорить с ним. Не больше чем за сорок восемь часов мы должны убедить его пустить нас в рубку, иначе наше дело плохо.
Он качался взад и вперед в бессильной ярости.
— Приходится убеждать робота! Это же…
— Унизительно, — закончил Донован.
— Хуже!
— Послушай! — Донован неожиданно засмеялся. — А зачем убеждать? Давай покажем ему! Давай построим еще одного робота у него на глазах! Что он тогда скажет?
Лицо Пауэлла медленно расплылось в улыбке. Донован продолжал:
— Представь себе, как глупо он будет выглядеть!
Конечно, роботы производятся на Земле. Но перевозить их гораздо проще по частям, которые собирают на месте.
Между прочим, это исключает возможность того, что какой-нибудь робот, собранный и налаженный, улизнет и начнет гулять на свободе. Это навлекло бы на фирму «Ю. С. Роботс» суровую ответственность согласно законам, запрещавшим применение роботов на Земле.
Поэтому в обязанности таких специалистов, как Пауэлл и Донован, входила и сборка роботов — задача тяжелая и сложная.
Никогда еще Пауэлл и Донован так не ощущали всей ее трудности, как в тот день, когда они начали создавать робота под бдительным надзором КТ-1, пророка Господина.
Собираемый простой робот модели МС лежал на столе почти готовый. После трехчасовой работы осталось смонтировать только голову. Пауэлл остановился, чтобы смахнуть пот со лба, и неуверенно взглянул на Кьюти.
То, что он увидел, отнюдь не придало ему бодрости. Вот уже три часа Кьюти сидел молча и неподвижно. Его лицо, всегда невыразительное, было на этот раз абсолютно непроницаемым.
— Давай мозг, Майк! — буркнул Пауэлл.
Донован распечатал герметический контейнер и вынул из заполнявшего его масла еще один контейнер поменьше. Открыв и его, он достал покоившийся в губчатой резине небольшой шар.
Донован держал его очень осторожно: это был самый сложный механизм, когда-либо созданный человеком. Под тонкой платиновой оболочкой шара находился позитронный мозг, в хрупкой структуре которого были заложены точно рассчитанные нейтронные связи, заменявшие каждому роботу наследственную информацию.