В ответ Джон беспечно усмехнулся и возразил:
Не знаю, не знаю, но давайте попробуем! — Наклонившись над коробкой, он острым ножом взрезал скотч и откинул две освободившиеся створки. — Ну, я вас слушаю!
На нем была та же самая клетчатая рубаха, в которой он был утром, но теперь он заправил ее в джинсы, туго обтягивающие его худые бедра, отчего плечи казались неожиданно широкими. Он всегда казался ей слабым, но теперь она убедилась, что была не права: коробки с книгами, которые он таскал из подвала, вовсе не были легкими.
Джон между тем, положив нож на прилавок, стал разгружать коробку. Со стопкой книг в руках он повторил:
Я слушаю вас!
Нина не ошиблась, заметив в его глазах легкий намек на насмешку. Но ее удивило еще и то, что он был без очков.
Вы не всегда носите очки? — Она никогда не видела его без них.
Иногда они мне мешают.
А разве сейчас они вам не нужны?
Я надеваю их при чтении, когда веду автомобиль или собираюсь делать что-нибудь подобное.
Повернувшись, он опустился на корточки и начал раскладывать книги в две стопки, пока не опустошил всю коробку. Когда он закончил и встал, Нина обнаружила, что хотя по мужским стандартам он не был так уж высок, как, например, Картер Маллой или Гидеон Лoy, но в ней было всего лишь пять футов. И его шесть рядом с ней выглядели весьма внушительно.
Что-то не так? — спросил он немного раздраженно.
Нина почувствовала, что краснеет, и смутилась. Обычно это случалось редко, но почему-то присутствие Джона Сойера вызвало у нее именно такую реакцию.
Нет, нет! Просто вы не такой, как обычно! Не уверена, что, если бы я увидела вас в таком виде, то узнала бы человека, с которым общалась в банке.
Минуту он обдумывал ее ответ, потом пожал плечами:
Просто здесь иные обстоятельства. Я все тот же парень, которого вы собираетесь убедить в том, что есть очень веские причины для того, чтобы установить на эти объекты столь высокую цену.
Его слова заставили ее гордо выпрямить спину, а она только начала было расслабляться.
Столь высокая? Столь высокой ценой был бы миллион долларов, а не шестьсот тысяч.
Вы оспаривали сумму от шестисот пятидесяти до семисот пятидесяти тысяч долларов.
Местный рынок к этому готов.
Он выдержал ее взгляд не моргнув.
А есть другие дома — не рассчитанные на одну семью, а многоквартирные, — которые продавались бы в этих ценовых пределах?
Ей не пришлось сверяться со списками, ведь она знала рынок как свои пять пальцев.
Нет, но только потому, что еще не построены такие дома, которые бы соответствовали этой сумме. А Кросслин-Райз соответствует. Он эффектен.
Он потер переносицу.
И поэтому вы устанавливаете на него такую цену, что никто не сможет им насладиться?
Найдется много людей, которые смогут им насладиться.
Но не за такую цену. А если дома не будут продаваться, можно попрощаться и с магазинами. Ни один торговец, тем более я, не захочет открывать магазин в городе-призраке.
Это не будет город-призрак. — В голосе Нины слышалась тихая насмешка.
Он поднял злободневную тему, а именно связь между продажей домов и успехом в аренде магазинов. Конечно, магазины вряд ли могут полагаться только на покупателей, хотя ни один из них не выживет без поддержки народа, для которого они с такой тщательностью проектируются. Но народ не придет делать покупки, если в целом место окажется безлюдным.
Джон снова склонился над картонной коробкой и извлек оттуда пачку книг.
Не в силах оторвать от него взгляд, Нина заметила, как ниспадают на шею его темные волосы, как натянулась на спине рубашка из шотландки, покрытая беспорядочными пятнами пота, как его длинные пальцы сжимают одну книгу за другой. Это не были тонкие пальцы книжного червя, которые она ожидала увидеть, они были такими же крепкими, как он сам. У нее вдруг создалось впечатление, что за его спокойными манерами скрывается суровый, жесткий человек. Если это так, то ей придется нелегко.
Она пошла на попятную.
О’кей. Можно установить предельную цену семьсот тысяч долларов. На объекты помельче — шестьсот с небольшим, а на дома покрупнее — ближе к шестистам девяноста пяти.
Джон набрал огромную стопку книг, подошел к подъемнику и поставил ее рядом с другой.
Джон?
Все-таки вы тысяч на сто завышаете цены. Нет необходимости опускаться до надувательства с ценами.
Надо же извлекать выгоду. Такова игра.
Может быть, но это ваша игра, — любезно бросил он и вернулся за третьей стопкой.
А не ваша? Я ни на минуту в это не поверю. Вы вкладываете ваши кровные денежки в консорциум и, насколько мне известно, прибыль получаете небольшую.
Книги выстраивались одна к одной. Он не нарушал ритма и не отрывался от своей работы.
Единственная причина, — намеренно по слогам произнесла она, надеясь, что, может быть, человеку, который сам медленно говорит, требуется четкое проговаривание, чтобы осознать услышанное,— по которой человек вкладывает все свои сбережения в один-единственный проект, — это если он чувствует, что у него хороший шанс получить прибыль.
Джон выпрямился с последней стопкой книг.
Именно.
Она подождала, пока он продолжит. Когда он лишь повернулся и принялся укладывать третью стопку рядом с двумя предыдущими, она подошла к нему поближе.
Чем выше мы устанавливаем цены на наши объекты, тем больше будет ваша прибыль. Разница в сто тысяч за две дюжины домов составляет два с половиной миллиона долларов. Это сулит нам существенное увеличение прибыли. — Она нахмурилась. — Господи, сколько же из этих книг принадлежит вам?
Двадцать пять.
И вы действительно думаете, что вам удастся продать двадцать пять книг по двадцать два доллара девяносто пять центов? Я бы могла поверить в пять, может быть, десять или двенадцать. Но двадцать пять? Как вы можете быть столь оптимистичным относительно книг и столь пессимистичным относительно наших объектов?
Он закончил укладывать книги. Встал, распрямил спину, вытер ладони о бедра и бросил на нее покровительственный взгляд.
Я могу быть расточительным со своими книгами, потому что издатели делают это очень выгодным для меня. Когда они пытаются что-то продвинуть, то предлагают щедрые сделки и солидные барыши. Они продвигают книгу так, словно завтрашнего дня для них не существует.
Но это же гадость.
Он пожал плечами:
Простите, но именно так работает весь издательский мир.
Я говорю не о сделках, а о книге. Это гадость.
Вы ее читали?
Она впервые застала его врасплох, если удивленно поднятая бровь что-то значила.
Да, я ее читала.
Когда? Я думал, вы все время работаете.
Я этого никогда не говорила.
Но я составил о вас именно такое впечатление, когда сегодня утром вы с таким трудом выкраивали время, чтобы встретиться со мной.
Эта неделя у меня очень загружена из-за семинара. Четыре дня до предела заполнены...
Чем?
Учебой по коммерческой деятельности в области недвижимости. За последний год или два я больше работала с магазинами и офисными зданиями. Я уже в течение шести месяцев хотела посетить этот семинар, но впервые он проходит в удобное для меня время и в удобном для меня месте.
Он смерил ее долгим взглядом.
Интересно, а я полагал, что вам подвластно почти все.
Так оно и есть, — не моргнув, ответила она. — Но существуют приоритеты. Позвольте мне перефразировать собственные слова. Семинар впервые проводится в такое время и в таком месте, что мне не надо полностью перекраивать свое расписание.
Он немного подумал.
Так, когда же вы читаете?
Ночью. Поздно.
Когда вы не можете заснуть, потому что у вас грандиозные планы, а все спят, и вам не с кем с ними поделиться?
Она уже хотела возразить ему, но вдруг осознала, насколько он прав. Правда признаваться ему в этом она не собиралась.