И что-то сдвинулось у нее в душе. Однажды Лиза услышала такую фразу — камера не лжет. Так это было правдой? Неужели пламя страсти было спрятано под ее смущением? Неужели в ее взгляде сквозит неприкрытое желание? Лиза почувствовала, что слабеет, чувства были в полном беспорядке, а она все не могла отвести взгляд от этой разоблачительной картины.
— Харлан этого еще не видел? — дрогнувшим голосом спросила она.
— Нет еще.
Она нервно скомкала фотографию в плотный комок.
— Я бы предпочла, чтобы он не увидел этот снимок. Я полагаю, это не то, что вы сможете использовать в своей рекламной кампании. Я бы не хотела неверных истолкований…
Тедди поднял руку, прерывая ее сбивчивые объяснения. Ему не нужно было выслушивать их. То, что было на снимке, было ясно с первого взгляда.
— Будь спокойна, Лиза. Нет проблем.
Она благодарно улыбнулась, и у него не хватило смелости сказать ей, что этот снимок был самым безобидным из трех, отпечатанных Мо. Два других были в той пачке, которая дожидалась у Харлана в каюте, чтобы он просмотрел это все. И те снимки он тоже увидит.
6
Лиза всегда ненавидела многолюдную толпу. В беседе один на один она не терялась и могла разговаривать с кем угодно, но присутствие большого числа незнакомых людей повергало ее в состояние, близкое к панике, которую Лиза никак не могла побороть, несмотря на то, что всячески уговаривала себя не бояться. Ей казалось, что она не знает никого из собравшихся, хотя на самом деле многих она видела во время съемок. Лиза чувствовала себя чужой, зная, что собравшиеся будут обсуждать свою работу. Она не переставала думать о фотографиях, которые лежали у нее в сумочке и никак не шли из головы. А те два человека, рядом с которыми она не чувствовала неловкости, предпочли другую компанию. Очень скоро у Лизы заболела голова. В каюте у нее были таблетки, и она подумала о том, что надо бы пойти и принять лекарство. Если она пойдет через пустую сейчас столовую, то сможет спуститься по внешней лестнице никем незамеченной, и не надо будет пробираться между столпившимися людьми. А когда ей станет лучше, она может и вернуться.
Как только Лиза переступила порог пустой и полутемной столовой, ее объяли тишина и спокойствие, облегчая пульсирующую боль в висках. Она ясно поняла, что ни за что не вернется назад, в толпу и шум. А завтра утром ей будет легче, и настроение поднимется. Она хотела пойти взглянуть на расписание съемок и ознакомиться со списком экскурсий — на случай, если у нее выдастся завтра свободное время. Вполне вероятно, что этот круиз — ее единственный шанс побывать на Карибском море, так что она хотела привезти домой помимо загара максимум впечатлений. Она еще даже не заглядывала в корабельный магазин дьюти-фри. Самое время пойти в каюту — скинуть туфли и составить себе расписание дел на завтра. Это была прекрасная идея.
Но пройти через столовую было не так-то легко. Ноги сами остановились, когда Лиза шла мимо витрины с самыми разнообразными десертами. Торты, пироги, муссы, пирожные, кексы, взбитые сливки… Они манили и притягивали. Лиза застыла, разглядывая эти запретные для нее калории. А где-то в глубине души слышался мамин голос, призывавший ее к нарушению всех запретов.
«Вперед. Смелее, и ты почувствуешь себя лучше».
«Вперед. Ты заслужила это после всего, через что прошла».
«Вперед. Никто ведь не узнает».
Шоколадный жирный крем — самое лучшее натуральное успокаивающее средство. Лиза предвкушала предстоящее удовольствие. Она может всего лишь попробовать его. Она может только…
— Чего изволите, мисс?
Лиза виновато отпрянула и пробормотала:
— Да нет, просто смотрю.
Маленький стюард-индонезиец мягко улыбнулся и кивнул.
— Я вам подам все, что понравится.
Лиза почувствовала, что лицо у нее жарко вспыхнуло от смущения. «Остановись!» — велела она себе. Она волевая женщина и может контролировать свои желания и поступки. Если ей захочется пирожного, она может его взять. Ей не нужны никакие оправдания. Этому человеку нет дела до того, что она возьмет себе десерт. Он не побежит и не станет кричать об этом на весь мир. А если и станет — что, корабль остановится? Или Харлан Джеймсон скинет ее за борт? Лиза совершенно не обязана согласовывать свои вкусы с его программой, так что она вполне может дать себе маленькое послабление.
— Я, пожалуй, возьму шоколадное пирожное с орехами.
Стюард остановил вращающийся поднос и откинул стеклянную крышку. Оттуда пахнуло ароматом — сильным, сладким, манящим.
— Пожалуйста, мисс.
Стюард выложил пирожное на тарелочку и протянул ей, а сам направился к очередному посетителю.
Лиза намеревалась взять только это пирожное, но внезапно руки, как будто подчиняясь чужой воле, нагрузили поднос грудой всего — эклеров, кремов и шоколада. Все протесты были подавлены силой более могущественной, которая побудила ее немедленно покинуть это место прежде, чем кто-нибудь увидит ее. Прежде, чем ее мысли будут окончательно подчинены голосу желудка.
И прежде чем Лиза смогла рассуждать спокойно, она уже была в своей каюте. А там она была наедине с этим средством утешения. Никакая сила на земле не могла бы удержать ее от того, чтобы не откусить кусочек. Лиза скинула свои туфли на высоком каблуке и села на кровать с подносом на коленях. Света она не включала. Пожиранием краденого, как и противозаконным сексом, лучше заниматься в темноте. Через иллюминатор в каюту попадало достаточно света, чтобы осветить ее неправедную добычу.
Откусив маленький кусочек шоколадного пирожного, Лиза от удовольствия издала стон. Нет ничего лучше сладостей для лечения от беспокойства. Лиза продолжала есть, говоря себе, что она держит все под контролем, потому что не набросилась на пирожное и не уничтожила его в один присест. Так что изменится от одного раза? Лиза доела первый эклер. Она испытывала настоящее блаженство. И она не позволила угрызениям совести испортить ей наслаждение этим моментом. Она не хотела думать о том, как и почему ее отношения с Чаком не складываются так, как ей хотелось бы. Она не хотела думать о своих чувствах к Харлану. И не собиралась сейчас анализировать ситуацию и останавливать свой выбор на ком-то из них. Сейчас она была занята собой и исполнением своих желаний, какими бы неправильными они ни были. И эффект от этого не замедлил сказаться. Лизе было хорошо. Пусть на время, пусть ненадолго и только здесь. Реальность поджидала ее в холодном ветреном Мичигане. В реальности был Чак Уэбб в окружении женщин. В реальности была Мэгги под руку с Харланом. А дома были только толстый серый кот и работа. Тяжело вздохнув, она сосредоточила внимание на аппетитной, воздушнейшей слойке с кремом.
Внезапно стук в дверь заставил Лизу вскочить с кровати, подхватив поднос с лакомствами. Ее первой, инстинктивной реакцией была злость от того, что кто-то может прервать ее тайное пиршество. Потом она испугалась, что ее застанут за этим занятием. Инстинкт подсказал ей засунуть поднос со сладостями под кровать. Она сейчас отправит восвояси незваного пришельца, кто бы это ни был, и вернется к своему утешению. Смахнув крошки со своей юбки, Лиза подошла к двери.
Это был Харлан.
— С вами все в порядке? Я забеспокоился, когда вы не пришли на обед. Я принес вам драмамин и свое сочувствие, если вы в этом нуждаетесь.
Лиза слабо улыбнулась, уверенная, что он запросто прочтет по ее лицу совершенный ею проступок, заметит эти лишние калории, прежде чем они отразятся на ее талии или бедрах.
— Со мной все в порядке. Просто меня утомила вся эта светская жизнь, к которой я совсем не привыкла. Спасибо, что зашли.
— Как насчет того, чтобы погулять со мной в лунном свете или посидеть за столом, сервированным получше, чем ваш?