Потом его прикосновения стали требовательней, а поцелуи неистовее. Лиза трепетала в его руках. Ее тело было охвачено пламенем, которое растекалось от его рук и губ. Одна ее рука обнимала его за шею. Пальцы она запустила ему в волосы, и они сжимались и разжимались в том же ритме, в каком они оба двигались. Она крепко зажмурила глаза, ее дыхание стало быстрым и неровным и почти прервалось, когда ее тело замерло, прося и требуя завершения всего этого.
И оно ударило, как волна, накрыв ее с головой, закружив в бешеном водовороте ощущений. И когда Лиза Рейнольдс выбралась из этого чудесного, ошеломляющего водоворота в безопасную гавань объятий Харлана, она чувствовала себя великолепно.
Биип-биип-биип.
Харлан выругался, когда его часы запищали. Меньше всего на свете ему хотелось провести следующий час в разговорах о том, как направлять на путь истинный жизни других людей, в то время как он был на пути к тому, чтобы принять некоторые весьма решительные меры для улучшения своей собственной жизни. Он крепче обнял Лизу, повинуясь внезапно пробудившемуся инстинкту, требовавшему защитить и уберечь ее от всевозможных потрясений. Она была такой слабой по сравнению с ним, так зависела от его поддержки, от его самообладания, а Харлан уже потерял самоконтроль. Он был в таком возбужденном состоянии, словно космический корабль, готовый стартовать с мыса Кеннеди. Его голос был хриплым, когда он прошептал Лизе на ухо:
— Подумай об этом, потому что я собираюсь уходить.
Он почувствовал ее напряжение.
— Харлан?
Она отстранилась от него, и стояла такая беззащитная и растерянная. Он взял ее за подбородок бережно и осторожно. Глубоко вздохнув, Харлан наклонился с намерением облегчить ее смущение поцелуем, но когда понял, что только сделает хуже, просто коснулся лбом ее лба. Своими прикосновениями, поцелуями и ласками он боялся спровоцировать ее на необдуманные действия. Он не мог предвидеть реакции Лизы, не зная, чего она от него ожидала.
— Лиза, я хочу, чтобы ты кое-что сделала.
Она посмотрела на него глазами, полными слез. Если он не отвернется, то потеряет голову окончательно. Харлан посмотрел мимо нее, на свое изображение в зеркале, и продолжал говорить мягко и убедительно.
— Я хочу, чтобы ты надела на себя это замечательное платье. Я хочу, чтобы ты пошла на обед. И без всяких извинений. Хорошо? Лиза?
Она кивнула.
Он был так напряжен и возбужден, что хватило бы самой малости, чтобы потерять над собой контроль. И зная это, Харлан всё же рискнул еще раз обнять ее. Одной рукой он держал ее, а другой провел по ее лицу, словно проверяя все его изгибы. Ничего не зная о его внутренней борьбе, она прижалась к нему, делая непереносимым напряжение в паху, так что он должен был заставить себя оттолкнуть ее — или взять ее тут же, в ту же секунду.
— Лиза, мои амбиции, может быть, и высечены в камне, но я-то не каменный. Так что лучше тебе быть поосторожней.
Она виновато улыбнулась ему, и эта улыбка лишь усилила его мучения. Харлан едва не утратил дар речи.
— У тебя есть десять минут, — предупредил он. — Ты придешь сама или мне лучше зайти за тобой?
— Я скоро буду, — пообещала Лиза тихим шепотом.
Ей понадобилось минут пятнадцать, чтобы просто привести себя в порядок.
А потом, если бы не ее обещание, она завалилась бы на нераскрытую постель и лежала бы там, предаваясь блаженству. Харлан прорвался через ее линии обороны как заправский коммандос. Их восстановление займет у нее немало времени. А до тех пор она будет бдительна и напряжена при их следующей встрече. Лиза чувствовала себя такой уязвимой! Боже, она просто растаяла от его прикосновений. И как это он заставил ее почувствовать такое? Ее глаза закрылись, и она опустилась на кровать в полном оцепенении.
И тут же ее глаза открылись, и она с беспокойством вскочила. Что подумает Харлан, когда ее не окажется за обедом? Что его усилия были напрасны? Что она стесняется встречи с ним? И то, и другое было далеко от истины! Лиза быстро натянула колготки. Потом влезла в платье, которое подчеркивало фигуру, плотно облегая ее. Когда она примеряла его в первый раз, то представляла себе, какое впечатление оно произведет на Чака. Теперь этот человек был ей совершенно безразличен. Торопливо подправив косметику и наложив последние штрихи, Лиза подхватила свою сумочку и побежала в столовую.
Она опоздала. Стюарды уже убирали со столов. Лиза попыталась собраться с мыслями и припомнить все, что Харлан говорил о сегодняшней встрече. Это должно было быть специальное собрание всей группы «Все для вас». И она должна была на нем присутствовать.
Харлан договорился, что его сотрудникам и гостям, которых было около шестидесяти, предоставят отдельное помещение. Когда Лиза проскользнула внутрь, она увидела остатки вкусной- пищи и пустое место рядом сЧаком. Харлан стоял рядом с подиумом и держал речь, которая уже подошла к середине. Лиза пробралась через всю комнату, пытаясь не привлечь к себе ничьего внимания. Ей это вполне удалось бы, если бы Харлан не остановился, оборвав свою речь на полуслове. Воцарившееся молчание заставило ее посмотреть ему в глаза, и она тут же попалась, не в силах пошевелиться. Головы присутствующих начали поворачиваться в поисках того, что приковало к себе внимание выступающего, и Лиза вдруг захотела спрятаться под стол. Она заметила, как раскрылись от удивления глаза Чака — как бы это ей понравилось неделю назад! — но гипнотизировал ее именно Харлан.
Он вытянул вперед руку, и Лиза поняла со смятением, что он приглашает ее присоединиться к нему. Его взгляд обежал всех собравшихся, чтобы убедиться в том, что все ждут продолжения речи. Лиза вышла вперед. Она держала себя в руках, пока направлялась к Харлану, провожаемая внимательными взглядами. Но когда до ее сознания дошли сказанные им слова, Лиза окончательно растерялась.
— Я уверен, что вы уже устали смотреть на меня и слушать, что я говорю. Вот появился человек, который избавит вас и от того, и от другого. Клиент года нашей фирмы — Лиза Рейнольдс!
Плеснула волна аплодисментов, подтолкнув ее на последних шагах. Выражение ее лица было совершенно застывшим, когда она подошла к Харлану. Его рука небрежно обхватила ее за талию, придвигая поближе к себе. Но понадобилось бы нечто большее, чем близость к нему, чтобы побороть ее вечный страх перед публичными выступлениями. Она снова почувствовала себя толстой неуклюжей девочкой, которая боялась выходить из-за своей парты к доске, когда ее вызывал учитель, потому что это делало ее мишенью для насмешек сверстников. Она поняла, что для того, чтобы избежать этого, она должна стать незаметной и преуспела в этом. Когда она сейчас оказалась перед ожидающими ее выступления людьми, детские страхи вернулись к ней с удвоенной силой. Она почувствовала, как поднимается паника, лицо заливает краска смущения, и мысли застывают, как парализованные.
Харлану не нужно было смотреть на Лизу, чтобы понять ее состояние. Ее стройное тело было неестественно напряженным. Ему не нужно было знать точно, в чем причина, чтобы преодолеть замешательство. Все, что было нужно, — это разрушить сложившийся у нее условный рефлекс, который связывал публичное выступление со страхом. Он должен был разрушить барьеры, которые окружали ее. Мудреное дело перед такой обширной аудиторией.
Харлан прикрыл рукой микрофон и склонился к ее уху, чтобы шепнуть:
— Представь себе, что мы с тобой голые.
Лиза подняла голову, ее глаза округлились и в них блеснуло удивление. Он видел, как сковывающие ее путы наконец исчезли, и она вдруг почувствовала необыкновенную легкость. Лиза замерла, чувствуя его сильную руку на своей спине. Он улыбался, и эта его улыбка была призвана заражать других его собственной энергией и уверенностью, и Харлан был уверен, что она ответит ему улыбкой. И горячим взглядом, так как он оказался в трудном положении. Нё потому, что хотел несколько минут назад заняться с ней любовью, а потому, что был безнадежно влюблен в нее.