И среди этой какофонии рефреном звучащая нота — образ высокого красавца с горящими изумрудно-зелёными глазами. Хартад… От мысли, что он — лишь плод воображения, одна часть меня, безнадёжно подвывая, пыталась забиться куда-нибудь подальше и, прикрывшись ветошью, тихо сдохнуть от тоски, а другая рвалась наподдавать всем и каждому в не менее бесплодной попытке доказать, что всё созданное фантазией где-то существует. Только от этого 'где-то' плохо так, как ещё никогда не было.
Понимание того, что сейчас открою глаза и увижу свою привычную и удобную как старые тапки комнату, пугало до зубовного скрежета. Тихонько заскулив от безысходности и боли, я попыталась вжаться в кровать и вернуть ускользнувший сон.
Как ни странно, это мне удалось.
Над ухом растёкся завораживающе глубокий голос, а руки коснулась ЕГО горячая ладонь.
— Таша…
И столько тревожной нежности было в этом голосе, столько трепетной заботы в прикосновении подрагивающих пальцев, что я снова заскулила от разрывающей душу обиды за себя любимую. Как мне теперь жить и дышать, понимая, что это никогда не повториться?! Не хочу просыпаться! НИКОГДА!!!
Последнее, громко всхлипнув, я видимо выкрикнула вслух, потому что ладонь, сжимающая мою руку, внезапно замерла.
— Отойди от неё. — Ровно и несколько угрожающе произнёс очень-очень знакомый голос.
Перед глазами мелькнул образ зубастого орка. По обнажившимся нервам плеснуло безъисходной тоской отшатнувшегося от меня Хартада.
— Сестрёнка, теперь всё будет хорошо! Не переживай и не бойся никого! — Снова раздался успокаивающе спокойный голос… брата?!
О, Боже! Неужели это не сон?! — Яркой вспышкой мелькнула неосмотрительно пропущенная цензурой измученного разума мысль. Сами собой мгновенно распахнулись глаза.
— Братишка!!! — Взвыла я, бросаясь на грудь удивлённому такой бурной реакцией, но явно довольному до чёртиков Варуку. — Это не сон! Не сон!!! — Безостановочно твердила я, размазывая по лицу струящиеся слёзы облегчения и счастья.
Каким-то чудом я расслышала сквозь собственные визги-причитания радостный полувсхлип-полувздох застывшего метре от нас эльфа.
— Сертик, милый! И ты здесь! Господи, спасибо тебе! — Путаясь в огромном пушистом одеяле и полах длиннющей белой, неведомо откуда взявшейся сорочки, я ломанулась к синеглазому принцу и повисла у него на шее, болтая босыми ногами и подвывая от счастья.
Боковое зрение уловило движение, и я метнулась к Шаксус-Джеру.
— Алька! Клыкастая моя радость! Дай я тебя поцелую! — Взвизгнула я, старательно лобызая клыки, нос, уши и все другие доступные мне места буквально светящейся от счастья придвинувшейся вплотную алой морды.
Пребывая в невменяемом состоянии, от хлещущего откуда только можно бешеного энтузиазма, я, наконец, отыскала взглядом тарухана. Он стоял чуть в стороне и тихо улыбался. В глазах наравне с радостью плескалась боль. Чего это он? Откуда безнадёжная тоска? А может… Да не может, а почти наверняка! Решил, что сакраментальное 'НИКОГДА' я проорала про него. Мнительный мой! Но я ему тут дурью маяться не позволю! И не долго думая, с разбегу запрыгнула ему на руки, отметив изумление, на мгновенье переполнившее его глаза, и поцеловала. Процесс несколько затянулся, так как мой любимый тарухан самозабвенно вцепился в меня, будто я с того света в неглиже вернулась, а он меня монахом лет десять прождал.
Кровь обернулась раскалённой лавой. В момент, когда я почти потеряла ощущение реальности, дверь в комнату распахнулась.
— Э-э-э… Что здесь происходит?! — Раздался незнакомый возмущенный голос.
— А разве не видно? — Всё еще не вполне отойдя от приступа сумасшедшего счастья, свалившегося на меня, отвечаю, я не оглядываясь. — Хартад меня целует. Или я его.
В общем, мы целуемся!
Глаза в глаза. В ошарашенном безумно-счастливом взгляде любимого светится ТАКОЕ…
Обхватив ладонями его лицо, почти не дышу, с невыносимо болезненным удовольствием лаская скулы большими пальцами. Хартад прижимает к себе так крепко, что ещё чуть-чуть и меня расплющит. Мой!
— Да ладно тебе, Дирнут. Не заводись. — Попытался урезонить неведомого, громко пыхтевшего Дирнута, чей-то смутно знакомый и немного удивлённый голос.
Любопытство победило, и я всё же обернулась. В дверях стояли двое. Оба высокие и очень даже интересные. Один — пепельный блондин с тёмно-карими, выразительными глазами без радужки, как и у Хартада. На этом фоне вертикальный зрачок смотрелся завораживающе странно. Волосы забраны в низкий хвост. Прямой нос, высокие скулы.