Попробую. Вдруг получится? Зажмурившись, представила, что держу его в руках. Сосредоточилась на желании… С легким хлопком прямо у меня перед носом появился шар. Именно такой, каким я его помнила. Даже нитка, которой он был завязан та самая, синяя, с разлохмаченным кончиком. Безумно обрадовавшись, я схватила его, прижала к груди и рассмеялась от счастья. Как ни странно ладони мои сквозь шар не прошли.
А если попробовать еще? В этот раз я, традиционно уже зажмурившись, представила себе множество разноцветных шариков, как в мечте, а, раскрыв глаза, изумленно заозиралась по сторонам.
Видимо, мелкое, ни к чему не обязывающее волшебство давалось мне неплохо. Всюду, куда не глянь, — буйство красок. Воздушные шарики, воплощением глупой детской мечты висели на стенах, колоннах, угадывались на потолке, а пол был просто неразличим под неимоверным их количеством. Улыбка сама расплылась по лицу. Тут распахнулась дверь и мелкие осколки льда, чуть слышно звякнув, осыпались на пол. Неужели искатели?! Уже?!
Я мучительно вглядывалась в едва заметный в дверном проеме силуэт неизвестного посетителя. Для детального осмотра было слишком темно, но вроде бы высокий, не меньше метра девяносто. Стройный, кажется. Волосы длинные. Девушка? Блин!
— Ну, чего встал? Иди уже! — Рявкнули из-за двери, и стоявший в проеме, словно получив пинка, влетел в зал головой вперед.
Шагнувший за ним оказался маленьким, кряжистым, с факелом в руке. Ничего другого я просто не успела заметить.
Хрупкая фигура, бесцеремонно брошенная в зал, приземлилась на мои воздушные шарики, которые, естественно, незамедлительно лопнули. Услышав оглушительный шум, тот, что был с факелом, подпрыгнул и взмахнул руками, лопнув еще с пяток. Ну, и поскользнулся, конечно. Каток все-таки!
Ошарашенные грохотом в темноте, мои гости орали, размахивая чем ни попадя (у мелкого, кроме факела, мне удалось разглядеть что-то вроде топора, а тощий, насколько я могла судить в мечущемся свете факела и тусклом, наколдованным мной, орудовал парой кинжалов).
Мама родная! Мне, вдруг, стало весело, как никогда прежде. Вот оно! Я осела на пол, безудержно хохоча. Хорошо, что меня не слышно, а то эти зайцы, испугавшиеся простых воздушных шариков, вообще окосели бы.
Что там Дон Кихот со своими мельницами. Вон тот длинный со своим Санчо Панса вообще с воздухом сражаются. А сколько патетики, огня, страсти! Явно решили живыми не сдаваться. Надо бы подыграть, а то вдруг им надоест бес толку оружием махать. Я вытянула руки и уже почти представила дождь из куриных яиц, как вдруг, мелкий, особенно неудачно поскользнувшись, врезался в колонну сзади. Раздался гул, будто кто-то ударил в гонг. Что там у него? Медный таз?
Видимо, последнее я произнесла вслух, так как вместо задуманного града яиц сверху полетели тазики. Один особенно крупный экземпляр, больше похожий на небольшую ванну, с красивым звуком припечатал 'Санчо Панса' по кумполу и, перевернувшись, погреб под собой. Высокий же умудрялся как-то даже на льду уворачиваться, дико извиваясь.
Я уже не смеялась — беззвучно корчилась, согнувшись пополам и безуспешно хватая ртом воздух. Увлекшись дармовым развлечением, не заметила, как в дверях появились и неподвижно замерли новые участники моего праздника жизни. Внезапно один из них вскинул руку раскрытой ладонью вверх и нараспев произнес: 'Ач картах мэгра туэ!'.
Зал залило светом. Я, открыв рот, пораженно оглядывалась вокруг. Стоявшие на пороге тоже. Собственно, картинка перед нами вполне заслуживала такой реакции.
Представьте себе…
Огромный зал с идеально гладкими молочно-белыми, почти светящимися стенами. Потолок теряется где-то высоко-высоко. Покрытые изящной резьбой, полупрозрачные колонны из странного минерала похожего на наш янтарь, только пронизанный серебристыми прожилками, причудливо дополняющими рельеф. Пол выложен плиткой из того же камня разных оттенков.
Все торжественно, очень красиво и даже пафосно. А среди всего этого великолепия разноцветные ошметки погибших в неравном бою воздушных шаров, рыже-зеленая лохань, из-под которой доносится злобная ругань. Откуда-то сверху летят десятки тазов и тазиков, гулко звеня при падении на пол. И, в довершение всей этой красотищи, кругом мечется уцелевшее красно-желто-зелено-сине-розовое воплощение моей детской мечты. А в центре, грациозно уворачиваясь от медных снарядов, изгибается высокий хрупкий эльф с классическими острыми ушками и длинными снежно-белыми волосами.