— Ну, что ты пристала к человеку? — сказал он, обращаясь к Баджи. — Что сделал тебе Курбанов плохого? Он поселил нас в своем доме, кормит, поит, заботится о нас, а мы, в благодарность, будем мутить против него людей? Нет, Баджи, так у нас в Азербайджане не делается!
— Дело не в нас! — ответила Баджи. — А что видят от него крестьяне? Беззакония и угрозы!
Чувствуя, что старшие в бригаде не на стороне Баджи, Курбанов вызывающе спросил:
— Ты лучше скажи, товарищ артистка, кто тебя уполномочил так поступать? Уж не кто-то ли вроде муллы Меджида, какого вы вчера показывали?
— Ленин меня уполномочил! — решительно воскликнула Баджи. — Ленин!
— Постыдись, товарищ артистка, так говорить! Ленин давно умер, а когда был жив, ты, наверно, его и в глаза не видывала!
— Нет, видела!
— На картине, что ли?
— Живого! — неожиданно для себя выпалила Баджи.
Присутствующие недоуменно переглянулись, а Сейфулла, взявшись за голову, пробормотал:
— За такое самозванство нам не поздоровится!
Курбанов не унимался:
— Может быть, скажешь, товарищ артистка, где и когда ты видела Ленина?
— Не все ли равно, где и когда? Впрочем, подожди минутку!
Круто повернувшись, Баджи направилась к дому. Скрывшись в дверях, она вскоре вновь появилась с книгой в руке.
Славная, умная, предусмотрительная Натэлла! Уезжая из Баку, Баджи готова была упрекнуть костюмершу, что та перегрузила ее багаж, сунув на прощание в чемодан несколько книг. А сейчас — не было для Баджи в мире книги дороже той, которая находилась в ее руках.
— Вот, Курбанов, послушай, что говорит товарищ Ленин! — сказала Баджи, перелистав несколько страниц и найдя место, отчеркнутое карандашом.
Слова Ленина были на русском языке, и Баджи приходилось переводить их на азербайджанский, а отдельные фразы, не легко поддававшиеся переводу, пересказывать своими словами и разъяснять.
— Товарищ Ленин говорит, что всякий, кто попытался бы насадить колхозы силой, поступил бы дурно и лишь оттолкнул бы крестьян от колхозного дела, погубил бы его… — Баджи подняла раскрытую книгу высоко над головой. — Вот, председатель, видишь?
Курбанов подошел, подозрительно заглянул в книгу.
— Здесь написано по-русски — кто знает, верно ли ты читала? — сказал он, переводя вопросительный взгляд на Сейфуллу, а когда тот утвердительно кивнул, он добавил: — Все равно, я этой книге не подчиняюсь!
Баджи вспыхнула:
— А чему же ты, председатель, подчиняешься?
— Бумаге из райцентра — там наше начальство.
— Вот мы и съездим туда, расскажем, что у тебя здесь творится, и привезем такую бумагу, от которой тебе не поздоровится! Тогда, надеюсь, подчинишься?
— Привезите — посмотрим… — с виду равнодушно ответил Курбанов.
Районный центр находился у подножия горного кряжа, километрах в двадцати, если идти по проселочной дороге, обвивавшей кряж. Только вчера, направляясь в горы, агитбригада проезжала этот городок.
— Если товарищ бригадир разрешит, я готова поехать, — сказала Баджи.
— Я поеду с тобой! — воскликнул Алик, до этой поры молча наблюдавший за происходившим, и шагнул к Баджи.
Сейфулла строго прикрикнул на него:
— Никуда ты не поедешь!
Алик остановился на полпути, поглядывая то на Сейфуллу, то на Баджи.
Баджи встретилась с его взглядом. Нет, Алик сам еще нуждается в няньке.
— Не нужно, Алик… — сказала Баджи. — Я поеду одна. Так вы разрешаете мне, товарищ Сейфулла?
Бригадир был в нерешительности. Загадочно усмехнувшись, Чингиз подсказал ему:
— Пусть едет, если хочет!
— И поеду! — с вызовом воскликнула Баджи.
Приняв молчание Сейфуллы за согласие, она решительно направилась к автобусу, стоявшему в глубине двора…
Так вот что означала загадочная усмешка Чингиза! Один бок автобуса высоко поднят кронштейном, тут же рядом — снятое колесо, а сам шофер, наполовину скрывшись под автобусом, возится там, что-то исправляя.
— Я бы охотно подбросил вас в райцентр, да вот, сами видите… — грустно ответил Синцов, выслушав Баджи.
— Никак?
— Не раньше чем исправлю.
Баджи нахмурилась: кто знает, сколько это продлится? А ведь наутро назначен отъезд бригады — через перевал, окружным путем, домой.
Она сказала:
— А что, если двинуться пешком? Не по проселочной — так слишком далеко, — а напрямик, вниз по ущелью, вдоль речки?
— Не советую вам — там, слышал я, водятся волки, — ответил Синцов.