— Что ты хочешь сказать?
— То, что была любовь и ушла.
— И, быть может, есть уже новая?
Телли загадочно промолчала.
Баджи вспомнила, что в последние дни не раз встречала ее с Хабибуллой.
— Уж не директор ли наш к тебе благоволит? — спросила она, испытующе глянув в глаза Телли.
Та усмехнулась:
— А ты что — за родственницу свою длинноносую обеспокоилась? Стоит ли? Хабибулла-бек все равно к этой гусыне не вернется… А может быть, самой стало завидно?
— Чужой беде завидуют дураки!
— Так чего же ты…
— Просто жаль тебя: не по той дорожке идешь.
— Жалость свою прибереги для себя! — глаза Телли сузились, блеснули злым огоньком: эта Джульетта только и знает, что всех учит, а сама… — Ты, что ли, шла по верной дорожке с твоим первым супругом?
О, как больно, оказывается, умеет Телли колоть!
— Я была виновата, конечно, что дала согласие, — тихо вымолвила Баджи, стараясь скрыть волнение. — Но пойми: время было другое — мы, женщины, были тогда в тяжелой неволе.
— Вот нам и нужно теперь пользоваться свободой!
— Так, как ты?
— Каждый пользуется свободой, как считает для себя удобней и интересней!..
Новой ответственной роли Баджи не получила — ее получила Телли.
Произошло это, правда, не без горячих споров: Виктор Иванович и Гамид доказывали, что у Баджи, как у актрисы, больше данных для этой роли, Сейфулла же и особенно директор утверждали, что Телли больше подходит к роли по типу.
Баджи оставалось проглотить обиду и порадоваться за подругу.
— Желаю тебе успеха! — сказала она, как принято говорить в таких случаях.
Телли почувствовала, что Баджи говорит искренне.
— Спасибо, — ответила она, тронутая вниманием Баджи. — По правде сказать, не ожидала я от тебя такого… Ты, впрочем, не думай, что я отняла у тебя роль! — поспешила она заверить. — Хабибулла-бек предложил мне ее уже после того, как вы не договорились. — Помедлив, Телли спросила: — Что это у тебя с ним произошло?
— Ничего особенного.
Понизив голос, Телли с поучающей укоризной заметила:
— Откровенно скажу: не следовало тебе быть с ним такой суровой.
— Не следовало? — Баджи метнула на Телли подозрительный взгляд. — Уж не хочешь ли сказать, что ты была с ним более мягкой?
— Ты меня не так поняла… Хабибулла-бек ко мне хорошо относится еще с техникумских времен — он старый знакомый моего отца. — Видя, что Баджи не сводит с нее испытующего взгляда, она дерзко вскинула голову и, тряхнув челкой, бросила: — Впрочем, думай как хочешь!
— Я и думаю о тебе так, как ты заслуживаешь! — гневно сказала Баджи и отошла.
Почему так резка Баджи с Телли?
Может быть, в самом деле, точит ее зависть к удаче подруги? Может быть, у нее дурной характер, как это утверждает Телли? А может, она и впрямь ханжа и недотрога, осуждающая свободу чувств?
Нет, не потому! Она не завистлива, и, право, характер у нее не такой дурной, как об этом повсюду твердит Телли. И вовсе она не ханжа и не недотрога, чтоб осуждать других женщин. Вот ведь не осуждала она Ругя, когда та сошлась с Газанфаром. Не осуждала она и Телли, хотя той следовало бы найти избранника более достойного, чем Чингиз… И, наконец, она сама… Как не вспомнить тот вечер, когда, вернувшись домой, она застала у себя Сашу, и внезапный ливень задержал его и принес ей счастье?
Нет, нет, не ханжа она, не недотрога! Любовь — дело сложное, загадочное, каждая женщина любит так, как подсказывает ей сердце. Но сейчас, с Телли, дело совсем в ином… Прошло то время, когда женщину продавали и покупали, как скот!..
О причине размолвки между подругами стало известно Сейфулле.
— Чего это ты обижаешь нашу Телли? — с укором сказал он Баджи.
— Она сама себя обидела, сама себя оскорбила! — с жаром ответила Баджи.
— Согласись, милая, что театр — не монастырь.
— Но и не место, где женщина продает свою честь.
Сейфулла поморщился:
— Слишком резко ты выражаешься про свою подругу!
— А как же иначе говорить о таких делах?
Сейфулла развел руками:
— Так в театре издавна ведется.
Юлия-ханум, стоявшая неподалеку, услышала эти слова. Ее доброе лицо омрачилось.
— Напрасно ты, Сейфулла, всех актрис прошлого стрижешь под одну гребенку! — промолвила она строго.
— Речь, конечно, идет не о таких, как ты, Юлия-ханум! — поспешил Сейфулла поправиться. — Я-то знаю, что ты и Али-Сатар прожили совместную жизнь душа в душу, Но согласись, уважаемая, что так обычно бывает и, очевидно, такова уж доля женщины, особенно актрисы.