Баджи возмутилась:
— Выходит, по-твоему: с глаз долой — из сердца вон?
— А Виктор у меня в сердце никогда и не был! — спокойно ответила Телли.
Она поправила челку, и губы ее скривились в пренебрежительной, чуть циничной усмешке, подхваченной не то у Чингиза, не то у Хабибуллы.
Как ненавидела Баджи в эту минуту свою подругу! Каким презрением была преисполнена к ее челке, к ее недоброй усмешке! Как хотелось отругать Телли последними словами, отколотить ее!
Так бывало уже не раз, и в такие минуты возбуждения и гнева казалось, что нет ничего проще, как порвать и окончательно разойтись с Телли. Никогда больше не сказать ей ни одного доброго слова, не одарить ни одним дружеским взглядом!
Так казалось… Но, видно, не прошли без следа годы совместной учебы в техникуме и работы в театре. Ко всему, стремясь быть справедливой, Баджи не могла не признать, что Телли обладала и рядом достоинств: она была неглупа, весела, охотно приходила на помощь в тяжелую минуту. Нет, не из одних недостатков соткана была Телли, и не так-то просто было порвать с ней и окончательно разойтись…
Вечером Баджи беседовала с Гамидом.
Кто он, этот «молодой актер»? — силились они разгадать.
— Не Чингиз ли? — предположила Баджи.
— Ему не написать такого — здесь чувствуется более опытная рука, быть может нашего культурнейшего Хабибуллы-бека, — ответил Гамид. — Впрочем, я убежден, что рано или поздно этот «молодой актер» сам себя выдаст.
— Признаться, меня удивил Виктор Иванович своим равнодушием.
— Виктор Иванович считает для себя недостойным реагировать на такие явления. Нужно считаться, что не все люди скроены на один лад.
— С такой мыслью можно зайти далеко и оправдать даже автора статейки!
— Я имел в виду наших друзей, а не врагов… — Гамид помедлил и задумчиво продолжал: — Я где-то читал, что правда похожа на прекрасный благоухающий розовый куст, каждый цветок которого, хотя и отличается от другого, но все же остается розой.
— Красиво сказано! Но я на месте Виктора Ивановича не вытерпела бы такого оскорбления и… — Баджи погрозила кулаком, как некогда в узких уличках и тупиках старой Крепости грозила дразнившим ее мальчишкам. В глазах ее загорелся огонек, ноздри раздулись, брови слились в одну полоску.
Гамид улыбнулся:
— По-видимому, твоя роза обладает колючими шипами.
— Шипы порой предпочтительнее нежных лепестков, — ответила она с укором.
— Поверь, Баджи, что эта гнусная статейка возмущает меня не меньше, чем тебя.
— Однако ты оправдываешь Виктора Ивановича, хотя он готов оставить ее без последствий.
— С чего ты взяла? Я как раз предлагаю действовать серьезней, требовать создания комиссии, которая разобралась бы в этой статейке и раз навсегда положила конец всем этим вздорным обвинениям против Виктора Ивановича.
— Создать комиссию?
Баджи задумалась. Пожалуй, против такой комиссии не приходится возражать. Следовало бы только дать наказ: сурово осудить, покарать клеветников. Так или иначе, нужно сделать все, чтобы смыть грязное пятно с Виктора Ивановича.
ШАЙТАНОВЫ ПЕРЕЖИТКИ
Спустя несколько дней Баджи обнаружила приколотую к входной двери записку:
«Поменьше суй нос в чужие дела да побольше присматривай за своим муженьком».
В чужие дела? Очевидно, кому-то не по душе ее высказывания в защиту Виктора Ивановича.
Почерк в записке был явно изменен. Баджи смяла бумажку, брезгливо отшвырнула от себя.
Но в ближайшие дни появилась еще одна записка, затем третья — сходного содержания. И Баджи решила: нужно проверить! Прежде всего — побывать в школе.
Учебный день кончился. Проходя по опустевшим школьным коридорам, Баджи заглянула в учительскую. В дальнем углу комнаты она увидела Сашу — он сидел спиной к входной двери, подле машинистки, обхватив рукой спинку ее стула. Почти касаясь губами пышных светлых волос машинистки, он что-то говорил ей на ухо. Баджи напряженно вслушалась, но стрекот машинки заглушил его слова.
Ревность!
Кто из смертных, в чьих жилах течет горячая кровь, не испытывал ее жестоких укусов?
Пережитком собственнического строя называют ревность некоторые передовые люди. Им-то, умникам, легко мудрить, поскольку у них, видать, этот пережиток не водится. А что делать той, у кого он поедом грызет сердце? Подойти к Саше и к этой белобрысой и… Нет, лучше тихонько уйти, а затем отомстить.